— Я и не собираюсь, ведь ты со мной, а это важнее всего, — я легко поцеловала любимого супруга в тёплые губы и спокойно обернулась.
Пара в светлых одеждах одарила меня вежливыми улыбками, но алые глаза были холодны, как вековой лёд на вершинах Великих гор. Золотистые волосы собраны в сложные причёски, наряды явно стоили немалых денег, как и богатые украшения. Вампиры как всегда были воплощением идеальной красоты и высокомерия в той же степени.
Мой взгляд встревоженно переметнулся от блондинки, алые глаза которой не скрываясь уничтожали меня, к её спутнику, и моё сердце забыло как стучать. Он не изменился за эти годы. Был всё таким же пленительно совершенным и таким же холодным, как при нашей самой первой встрече. Его лицо, подобно каменной маске, не выражало совершенно никаких эмоций, лишь полуулыбка на бледных губах, как дань этикету, не более.
— Аль, я так рада тебя видеть, — искренне улыбнувшись, я быстро преодолела расстояние, которое отделяло меня от вампира, но он даже не повёл бровью.
— Я и мой дорогой супруг прибыли лишь поздравить вас, Графиня Затте, — блондинка взяла Аля за руку и посмотрела на застывшую меня, как победительница. — Наши дети не любят, когда мы оставляем их надолго одних. Домовой дух плохо с ними ладит, никчёмное создание.
— Дорогая, осторожнее подбирай слова о моих друзьях, — Аль склонился к блондинке и шепнул ей что-то ещё на ушко, от чего вампирша недовольно поджала губы, но кивнула. — Графиня Ариянна Затте, как глава клана Ленниар, я хочу…
Сухой, ничего не выражающий голос вампира резал меня как тупой нож. Сердце больно заныло, и все фантазии, навеянные неведомо кем, исчезли. Нет у меня никакого супруга, нет сына, нет положения в обществе. Есть только Аль и Арго. И одного из них я сама оттолкнула, а теперь как эгоистичная дура не хочу видеть его рядом с другой.
— Это всё ведь неправда, — я нагло перебила Аля, и вампир наконец проявил хоть какие-то эмоции: удивление с нотками недовольства. — Это всё мираж, иллюзия. Аль бы никогда не выбрал эту… эту глупую куклу с раздутым самомнением!
— Ари, что на тебя нашло? — голубоглазый попробовал взять меня за руку, но я шарахнулась от него как от огня. — Что ты делаешь?
— Ты ненастоящий. Всё это лишь игра, сон, фантазия. Аль ведь не хотел оставлять меня, а я… я… Я не хочу, чтобы он уходил от меня! Я ошибалась, была полной идиоткой!
— Да как ты смеешь теперь говорить подобное? — блондинка как-то смогла вырваться из рук Аля и подлетев ко мне, схватила за плечи, больно впиваясь в кожу удлинившимися коготками. — Не хочешь? А не поздно ли спохватилась, грязнокровка? Когда ты растоптала его, сломила, он пришёл к нам как побитый пёс. Думаешь, я не понимаю, почему он всё же согласился быть со мной? И теперь, когда он наконец смог вернуться к нормальной жизни, забыть о дурацких чувствах к тебе, ты хочешь вернуть его? Снова разбиваешь ему сердце?
— Я… — я снова разрывалась между своими желаниями и тем, что будет правильно, но на этот раз благородные порывы не прельщали меня, лишь вызывали раздражение и злость. — Я не хочу, чтобы всё было так. Не хочу, чтобы Аль ушёл от меня! Не хочу отпускать его…
— А ты уверена в этом? — мягкий голос зазвучал прямо в моей голове, а всё вокруг исчезало, словно туман под лучами жаркого солнца. — Мы показали тебе одно из возможных будущих. Ты же сама этого хотела. Муж, хорошие отношения с семьёй, дом, замечательная репутация, и наконец счастье для Аля…
— Но он…
— Да, ему было нелегко, сначала. Когда ты прогнала его, солгав о своих настоящих чувствах, он долго не мог оправиться. Но теперь у него есть всё: жена, которая его обожает, сын и дочь, прекрасные отношения с родителями и кланом, где он стал главой. Теперь он может жить без тебя, и ты больше не нужна ему, Ариянна.
— Это действительно моё будущее?
— Если ты сама этого захочешь… Выбор всегда за тобой…
Я проснулась рывком, словно вынырнула из-под воды. Сев на койке, попыталась привести дыхание и сердцебиение в норму. На это потребовалось много времени, но пока я приходила в себя, успела заметить, что Аля нет в каюте. Даже запах старый, словно он тут не появлялся с ночи.
Спрыгнув с койки, я мягко спружинила, подавив импульс. Пол подо мной слабо скрипнул, но Арго спал крепко. На сундуке я заметила белый лист, испещрённый аккуратным мелким подчерком. Дрожащей рукой я взяла его и закусив нижнюю губу, начала читать:
«Ариянна, я приготовил для Арго последние бутылочки с молоком, взяв у тебя во сне кровь. Этого хватит до конца дня. Потом можешь просить помощи у Леонардо. Выделить яд может любой вампир. Встретимся завтра утром в главном храме Альдовии.
Альмиар».
Я перечитала записку несколько раз, прежде чем убрать её в карман. В сундуке действительно нашлись бутылки с розоватым молоком, аккуратно сложенные в дорожную сумку. Закрыв крышку, я сползла по стенке на пол и уткнулась лбом в коленки. Глаза защипало, а горло сжало спазмом. Слёзы, которые вчера я так и не пролила, теперь с удвоенной силой побежали по щекам.
Какая же я дура. Вчера произошло слишком многое, из-за чего я потеряла самообладание и позволила эмоциям и обидам взять верх над разумом. И сейчас, когда я немного остыла, а в голове прояснилось, вчерашние поспешные выводы перестали казаться такими уж правильными.
В дверь тихо постучали, но я знала, что он пришёл намного раньше, но почему-то стоял в коридоре и медлил. Вытерев слёзы, я поднялась и открыла. На пороге стоял Шировия, но при виде моей зарёванной физиономии маг замялся и неуверенно сказал:
— Кажется, я не вовремя. Я лучше попозже зайду.
— Нет, — я вцепилась в балахон мага, не позволяя ему уйти. — Широ, мне так жаль… Я сделала такую глупость, и теперь не знаю, как всё исправить.
Последние слова я уже пробормотала сорвавшимся голосом сквозь всхлипы, но маг смог их разобрать. Широ не отстранился, а наоборот, подошёл ко мне и крепко обнял. В его прикосновениях не было ничего лишнего, только бесконечная забота и тепло. Кажется, это стало последней каплей в чашу моего душевного равновесия.
— Ария, тебе нужно выплакаться, а мене тебе кое что рассказать, — Широ щёлкнул пальцами, и мы оказались на небольшой городской площади рядом с ратушей.
Я узнала это место, ведь в своё время каждый день проходила здесь. Сейчас на тёмно-синем небе мерцали созвездия, видные только летом, а круглая серебряная луна почти касалась тонкого шпиля ратуши. Кованные фонари освещали золотым светом улицу, придавая каменным домам и старой мостовой сказочный облик.
Бродячие музыканты в пёстрых одеждах наигрывали обрывки мелодий, чередуя весёлые и лёгкие мотивы с печальной музыкой, цепляющей за душу. Люди кружились в танце, который никогда не исполняли ни при одном дворе. Слишком простой, слишком быстрый, слишком живой и полный настоящих чувств, которые не привыкли демонстрировать другим знатные лорды и леди.
Но вот толпа расступилась, освобождая кому-то центр площади. Я, забыв про слёзы и переживания, завороженно последовала туда, куда были устремлены восхищенные взгляды собравшихся. Там танцевала девушка… Нет, даже не так. Она словно жила музыкой, чувствовала каждую ноту и следовала за ней всем телом.
Стройные ножки почти не касались мостовой, девушка летала, и ветер ластился к ней, как верный зверёк. Играл с её серебристыми локонами, развевал полупрозрачные одежды, которые не могли скрыть её стройного и гибкого тела. Но вот музыка закончилась, и девушка застыла с высоко поднятыми тоненькими ручками, на которых сверкали десятки браслетов с колокольчиками.
— Браво! Ещё! Ещё!
Площадь наполнилась восторженными криками, и голоса, отражаясь от стен, множились, становились ещё громче. Но оглушительный гомон толпы стал незаметен для меня, когда талантливая танцовщица обернулась в мою сторону. Слегка округлое лицо с выделяющимися скулами, курносый носик и выразительные жёлтые глаза под тонкими бровями с изломом.
— Она очень красива, верно? — Шировия неведомо когда оказался рядом со мной, а может он и всё время стоял здесь, ведь моё внимание до этого было приковано только к хрупкой на вид девушке, моей матери.
— Да, но я никогда не видела её такой, — я не сводила взгляда с юной волчицы, которая с искренней радостной улыбкой принимала восхищение толпы, пока музыканты отдыхали после долгой игры. — Она всегда была строга со мной и говорила холодно, словно не умела проявлять эмоций.