— И хотите нам помочь? — спросил я, наивно похлопав ресничками без особой надежды на положительный ответ.
— Абсолютно верно, — серьёзно кивнула Хранительница. — Идите за мной, и попрошу побыстрее. На долго я не могу оставлять проход открытым для смертных.
Женщина резко развернулась и поспешила по дорожке вглубь Сада. Я переглянулся с Арго, но он кивнул и потянул меня вслед за Хранительницей. Пришлось довериться подозрительной незнакомке и сыну. Хотя пару заклинаний я всё же приготовил, с ними спокойнее.
Мы вышли на поляну. Хранительница с нами дальше не пошла, лишь кивнула головой в нужном направлении. Вот не нравится мне это, но ничего другого не остаётся. Арго шёл на шаг впереди меня, хотя я несколько раз просил идти как можно ближе ко мне, чтобы в случае опасности я мог прикрыть нас обоих. Но мой сын уверенно тянул меня за собой, пока мы оба не увидели одинокий цветок в белоснежной траве.
Стройная роза тянулась вверх, и её алые лепестки слегка дрожали, хоть ветра не было. Золотистый бутон был ещё закрыт, но даже сейчас видно: когда цветок распустится, краше его будет не сыскать. Хрупкая, стройная, невысокая розочка казалась слабой, но острые шипы показывали, что тронувший её пожалеет об этом дважды. Сердце затрепетало, ведь ошибки не может быть. Если Ария и превратилась в цветок, то она передо мной.
Упав на колени, я дрожащими пальцами прикоснулся к лепестку бутона, и он оказался тёплым. Листки розы задрожали и словно потянулась ко мне, желая обнять. Я не заметил, когда принялся говорить с розой, ласково целуя её. Я чувствую, что это она! Моя любимая ведьма, единственный в мире оборотень, без которого я не могу жить, самый дорогой цветок!
— Было сложно хранить её личность неизменной столько лет, — женщина стояла недалеко от меня, с какой-то затаённой печалью глядя на розу. — Но я так виновата перед девочкой, что даже этого наказания мало, чтобы искупить вину. Я отдаю её вам. Кажется, она должна исполнить два твоих желания?
— Что? — мыслить здраво удавалось с огромным трудом, но я всё же заставил себя вспомнить, о чём говорит Хранительница. Точно, два желания! Одно за проигранный Арией спор, второе в момент нападения пиратов!
— Первое — позволить Арии покинуть сад, второе — вернуться в тело и жить с тобой в её родном мире, — сказала женщина. — Поэтому забирай свою любимую.
Я не успел опомниться, как в моих руках оказалась стеклянная полусфера, в которой была заключена роза. Арго молча стоял рядом, а в его глазах было столько счастья, что я даже не могу описать. Хранительница улыбнулась и сказала:
— Когда вернётесь, поставь розу рядом с телом Арии. Через несколько дней душа переместиться сама. А теперь уходите, пока я ещё могу вам помочь.
— Спасибо, — я не знал, как и благодарить Хранительницу за такую бесценную помощь.
— Нет, — покачала головой женщина, а улыбка на губах стала грустной. — Я лишь сделала то, что посчитала нужным. А теперь прощайте. Надеюсь, что встретимся мы ещё не скоро.
Я не успел ответить, как меня озарила белая вспышка.
Хранительница Белого сада тяжело вздохнула, ведь только что она нарушила не один десяток правил. А ведь сейчас она и так отбывает наказание за свои предыдущие грехи. Но она не жалела, ведь по сравнению с судьбой девочки, пострадавшей по её вине, это ещё не самое страшной. Подумаешь, тысячу лет присматривать за Садом, где нет с кем поговорить и нечего делать, кроме как принимать души раз в столетие и обращать их в цветы.
— И снова ты играешь не по правилам, — на свет из тени деревьев вышла молодая светловолосая женщина в белоснежных одеждах. — Ничему тебя жизнь не учит, так?
— Мать Богиня Фринна, — Хранительница упала на одно колено, склонив голову так низко, что коса легла на землю.
— Поднимись, дочь моя, — Богиня подошла к Хранительнице и ласково погладила её по голове. — Значит, ты отдала душу Арии?
— Да, — покаянно ответила Хранительница, склонив голову и закусив нижнюю губу. Сейчас ей дадут ещё более страшное наказание, нежели присмотр за Садом, и это в лучшем случае. В худшем могут и казнить, ведь Главные боги способны и на это!
— Вот и молодец, — улыбнулась богиня, отвернувшись от своей застывшей дочери и направившись плавной походкой к дорожке.
— Что? — поражённо выдохнула Хранительница, даже забыв о манерах. — В-вы даже не накажете меня? Я ведь нарушила столько правил, снова!
— Ой, словно ты сейчас не отбываешь наказание, — отмахнулась Богиня, перестав разыгрывать чопорную леди. — Да и зачем, думаешь, я тебя сюда пристроила? И дала полную власть над Вратами в Сад? Мне самой приглянулась девочка. Хорошая, жалко её. Только моему дорогому не говори, он всё серьёзного из себя строит. Я ему потом сама расскажу об этом, вечерочком.
Богиня подмигнула оторопевшей Хранительнице и удалилась, напевая чистым голоском незатейливую песенку.
Всё прошло именно так, как она и задумала. А со своим любимым она уж сама договорится. В конце концов кто, как не она, способен уговорить её мужа прикрыть глаза на некоторых смертных?
Ария:
Открыв глаза, я поморщилась от невыносимой боли во всём теле. Чем это меня так приложило, что у меня болит всё, о некотором из болевшего я даже и не догадывалась до сего момента. Мысленно ругаясь, с трудом приподняла голову и чуть ли носом не уткнулась в золотую макушку.
Вдохнув любимый запах, улыбнулась. Видимо, Аль сидел со мной долгое время раз здесь и уснул. Как же мне его не хватало! Стоп. Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, что со мной происходило до этого. Ритуал, Арис, Связь, а потом темнота. Но такое чувство, что прошло уже много времени. Мельком оглянувшись, я с удивлением поняла, что мы находимся в каком-то зале, который сейчас тонул в полумраке.
— Аль, — прошептала я и зашлась сухим кашлем. Язык был словно нождачка, горло пересохло, как будто я несколько дней и капли воды в рот не брала.
Вампир проснулся от поднятого мной шума, а потом сграбастал меня в объятия. Причём сжал так сильно, что я замычала от боли. Меня тут же отпустили. Даже больше, Аль уже протягивал мне стакан, полный воды. Благодарно улыбнувшись, я вцепилась в стеклянную посуду и жадно забулькала.
— Спасибо, — с облегчением выдохнула я, протянув Алю пустой стакан. — Такое чувство, словно я в отключке несколько дней провалялась. И тело всё болит, еле руками двигаю.
Аль молчал. Только смотрел на меня, словно узрел чудо и не может до конца в него поверить. Я сначала не замечала этого взгляда, продолжая жаловаться вампиру на головную боль и потерю памяти, а потом замолкла, чувствуя себя болтушкой, обременяющей своими проблемами других.
— Аль, всё в порядке? — неуверенно спросила я, взяв вампира за прохладную ладонь.
— Теперь да, — прошептала он, не сводя с меня пронзительного взгляда алых глаз. — Ария, как же я рад снова услышать твой голос и чувствовать биение твоего сердечка. Я… я просто не могу подобрать слов, чтобы описать всё своё счастье! Ты не представляешь, как долго я ждал этого момента. Как я мечтал сказать тебя, что люблю. Я люблю тебя, Ария, и до конца жизни не оставлю тебя одну, даже если захочешь прогнать меня!
— Я тоже тебя люблю, — покраснев, смущённо прошептала я в ответ. — Очень-очень люблю тебя!
Меня снова обнялись, а потом поцеловали. Но в поцелуе не было страсти или еле сдерживаемого желания, как раньше. Было море ласки и заботы, мягкие прикосновения, прерываемые шёпотом «Я люблю тебя». Я таяла в руках своего вампира, отвечала на поцелуи и сама шептала «Люблю». Это было как сон, самый прекрасный сон в моей жизни.
Потом меня отнесли в мою комнату. Ещё в коридоре я поняла, что мы вернулись в замок, где и начались мои приключения. Аль положил меня на кровать, под спину сунул несколько подушек, а саму укрыл мягким, толстым одеялом, подоткнув его со всех сторон. Не успела я и пикнуть, как он скрылся со словами, что мне нужно поесть.
Пока вампир бегал за моим очень поздним ужином, всё же за окном глухая ночь, я успела встретиться с Симой. Точнее, домовой просто появился на кровати и тут же бросился обнимать меня со слезами на глазах. Из его сбивчивого рассказа я мало что поняла. Единственное — он безумно рад меня видеть живой и здоровой.
Аль вернулся с огромным подносом, на котором стояло несколько тарелок и стаканов. Если мятный чай и несколько соков с мякотью меня приятно порадовали, то овсяная каша, даже сладкая с маслом, не вызывала у меня оптимизма.