Он торопливо преодолел последние ступени и ринулся к выходу.
— Тер Кауниц, ваше пальто! — окликнула я его.
— Что?
Доктор повернулся и посмотрел на меня так, будто не совсем понимал, кто я и чего от него хочу.
— Одежда, — повторила я и принесла из гардероба пальто и шляпу.
— А? Да, — кивнул тер, но мысли его по-прежнему были далеко. — Спасибо.
Он машинально оделся, нахлобучил головной убор и направился к двери.
— Тер Кауниц! — окликнула я доктора.
— Да?
— А если использовать корень жвальника?
— Что за глупости! Вы еще про припарки из рельда спросите! Запомните, деточка, все эти шарлатанские «танцы с бубном» не имеют никакого отношения к настоящей медицине! — остановившись, резко ответил тот. — Так и передайте! Всего хорошего.
Он распахнул дверь и громко захлопнул ее за собой.
Я не стала интересоваться, кому конкретно передать слова уважаемого тера. Посмотрела в окно, наблюдая, как доктор садится в свой мобиль, увидела усатую физиономию его шофера и клубы дыма, выбивающиеся из выхлопной трубы, и покачала головой. Нет, тер Кауниц мне не помощник. Наверное, оно и к лучшему, что Горн его прогнал. Не знаю как, но я всегда точно могла сказать, выживет пациент или нет. И схему лечения видела. Это не было магией, скорее, каким-то обостренным чутьем, которое еще ни разу меня не подводило. В случае с Горном все балансировало на грани. С самого начала было ясно, что раны сложные, но амла… Это магическое вещество препятствовало заживлению, вызывая сильное воспаление. Амла не поддавалась обычным способам лечения. Внедряясь в рану, она какое-то время маскировалась, ничем себя не выдавая, потом начинался сепсис, а потом… Рес! Нужно найти жвальник, иначе…
Думать о плохом не хотелось.
Отогнав тревожные мысли, я поднялась на второй этаж и вошла в покои графа.
— Кто? — тут же раздался недовольный вопрос.
— Это я, милорд.
— Кто — я? — еще недовольнее переспросил больной.
По его тону было понятно, что он меня узнал, но не смог отказать себе в удовольствии покапризничать. Нет, оно, конечно, понятно. Когда все болит, поневоле начнешь искать повод к чему-нибудь придраться. Только граф избрал для этого совсем неподходящий объект.
— Кэтрин, ваша сиделка, милорд, — невозмутимо ответила я мужчине и переставила графин на стол.
— Что ты здесь забыла? Я тебя не звал, — скривился Горн.
— Знаю, милорд. Но я пришла дать вам лекарство.
Сняв пробку, налила в стакан воды и добавила двадцать капель вестрольской настойки. Трава горечника, входящая в ее состав, тоже неплохо справлялась с магическими «агрессорами», уменьшая их воздействие на организм.
— Иди отсюда, — отворачиваясь к стене, глухо пробормотал больной. — Мне не нужны никакие лекарства.
— Я так не думаю, милорд.
Горн не ответил. Я видела, как он сжал руками простынь и что-то тихо пробормотал сквозь зубы. Рот его скривился в гримасе боли. Рес! Действие зелья закончилось раньше, чем я ожидала.
— Выпейте. Это поможет унять боль.
Я поднесла к губам больного бокал.
— Ну же, милорд.
Горн помедлил, но все-таки принял лекарство. Чувствовалось, что он смертельно устал и держится на одном характере.
— Сейчас вы уснете, а когда проснетесь, вам станет легче.
— Ты что, провидица? — сердито хмыкнул граф.
— Я сиделка, милорд, — невозмутимо ответила я упрямцу и поправила подушки.
— Для сиделки ты слишком своевольная. И аура у тебя странная.
Рес! Он что, не глядя может определить? Ну, я и попала…
— Насчет ауры ничего не могу вам сказать, я в таких вещах не разбираюсь, а вот с уходом за больными у меня большой опыт.
— И что говорит твой опыт? Поправлюсь я или нет?
— Обязательно поправитесь, милорд.
Еще бы! Иначе с меня шкуру спустят!
— Неужели? — сердито фыркнул граф. — А этот проходимец уверял, что мне осталось жить от силы неделю.
— Доктор Кауниц? Думаю, уважаемый тер слегка преувеличивал. Видимо, рассчитывал на то, что вы будете покорно выполнять все его предписания.
— Не вздумай выгораживать этого недоумка! — вскинулся Горн, но тут же сник и бессильно упал на подушки.
— Даже не думала, милорд, — тихо ответила я, наблюдая, как он пытается бороться со сном, как расслабляется напряженное тело, как разжимаются плотно сжатые губы.