— Так и в дурку уехать можно. — Я машу перед лицом ладонями, пытаясь успокоиться.
— Значит, вместе поедем — хмыкает он, разворачиваясь. Мои щеки раздувает от возмущения. Сердце продолжает отстукивать чечетку, благо уже не такую активную. А уголки губ опущены вниз. Понятия не имею, на кого я похожа, но Егор, смотря на всю эту пантомиму, тяжело вздыхает и закатывает глаза.
— Ладно, пошли уже на кухню, попробую твой пирог.
*****
— Мама всегда говорила: «Алиска, ты ходячая катастрофа.» Надо же было на ровном месте упасть и сломать руку. Представляете? Обидно то как. Лето, жара. Самое время веселиться, играть, на ручку бегать. А я как дурочка с гипсом. Это лето я запомнила на всю жизнь.
Мы сидим за столом в компании чая, пирога, ну и моих веселых историй из детства. Потому что от Егора и двух слов не вытянешь.
— Ой, а еще я обожала игру поймай мяч. Играли в такую?
— Нет — улыбается он, отпивая чай.
— Серьезно? Вы многое упустили, Егор Павлович. Это такой азарт, такой восторг! Мы, помню, всем двором собирались, чтобы поиграть. И не на абы что, а на настоящие сокровища.
— Даже боюсь представить, что это было.
— А вы зря улыбаетесь — поднимаю указытельный палец вверх — за такие призы мы бились не на жизнь, а на смерть.
— И что же заставило вас участвовать в боях без правил?
— Первое место — это фишки из покемонов. Вся коллекция. Такая была только у меня и у Вадика Алексеева. А второе — это постеры с игры Мортал Комбат. Я, кстати, вторую порцию фишек выиграла — хихикаю, вспомнив тот день. — Так гордилась собой. А Вадик зато как девчонка рыдал, отдавая мне свои накопления. Правда я потом в тихую их обратно вернула. Зачем мне ещё одна пачка, если уже есть.
— Веселое у тебя детство.
— Это вы ещё не слышали, как я с Бабушкиной козой Нюрой дралась. Рассказать?
— Даже так? — Он выгибает брови. Губы кривятся в ухмылке — Ну попробуй.
В общем, когда мне было девять…
Я говорила и говорила без остановки, как будто боялась не успеть. Не знаю, что на меня нашло. А Егор на удивление внимательно слушал, лишь изредка задавая вопросы. Показалось, что ему и правда интересна моя жизнь. Мне его жизнь была интересна не меньше, но пока я не могла решиться спросить о важных для него вещах. Не будет ли это дурным тоном с моей стороны? Или вторжением в личное пространство? А может я задену острые моменты, и он снова превратится в старую версию себя. Мне, итак, хватает нестабильных перемен в его настроении. То он грозный и нелюдимый. Через пару минут уже веселый и общительный. Я не знаю, что ожидать от этого мужчины в ту или иную секунду и боюсь в один прекрасный день сойти с ума. Хотя это вряд ли. Не смотря ни на что, общаться с ним чертовки приятно.
— Спасибо вам, Егор Павлович — говорю ему, когда мы выходим из кухни.
— За что?
— За то, что слушали.
С этого момента мы с Егором больше не встречались. Сначала пришла медсестра. Не та сисястая блондинка, а вполне милая женщина лет сорока. К слову, для своего же спокойствия я больше на этих процедурах не присутствую. Затем я ушла готовить. Сварила суп с домашней лапшой и запекла куриные отбивные. Обедала в одиночку и большую часть времени проторчала в комнате, потому что Егора снова нигде не было. Лишь ближе к вечеру, когда я спустилась в гостиную, на журнальном столике увидела две ракетки с мячом, запакованные в прозрачный пакет, а рядом прикрепленную записку.
«Для мастера спорта по тарелочкам. В 19:00 жду тебя на заднем дворе. P.S. У меня, конечно, нет фишек с покемонами, но думаю, фисташковое мороженое не менее ценный приз, за который стоит побороться».
Глава 15.Если это урок жизни, который я должен извлечь, то он чертовски жесток
— Активнее Егор Павлович — кричу, в прыжке ловя ракеткой мяч. Отцепляю от липучки и запускаю в воздухе. Егор на вытянутой руке с легкостью его ловит. Вот что значит мужик. Даже в сидячем положении умудряется выигрывать. Всего лишь на два очка. Но моя задница уже начинает подгорать.
— Каши мало ела? — Язвит он, бросая в обратку.
Несмотря на вечер, солнце нещадно жарит, отчего я вся красная и мокрая. Егору повезло больше — он в тени.
— А вы, видимо, всё детство растишкой питались — фырчу, принимая удар. Сделав козырек из ладони, с прищуром смотрю на Егора. Он сияет как начищенный самовар. — Рано радуетесь. Ещё всё может измениться — пуляю ему со всей дури. И снова ловит. Создал же Бог такого длиннорукого. Прям как жираф, только вместо шеи руки.
— С такой коротышкой вряд ли. — Во всю ржет, заметив, как раздуваются мои ноздри.