– Что, проказник, блины уже умял? – Я посадила геккона на плечо и направилась на кухню. Там на тарелке осталась только парочка липких кусочков, причем не подгорелых. Жорика влекли угли.
Я залезла в холодильник, достала бутылку молока и налила себе в стакан. На кухню тут же вбежал Атос, требовательно мяукая и вставая на задние лапки. Налила и этому нахалу молочка, пусть порадуется. Стакан поставила в микроволновку и запустила ее. Хотелось есть, но сил на это не было. Я надеялась, что молоко заглушит голод и позволит мне спокойно заснуть. Пока мой завтрак грелся, я направилась в душ. Терпеть не могу, когда кто-то ложится в постель грязным, поэтому и сама этого никогда не делаю. Как бы пьяна я ни была, как бы ни устала, но пять минут на быстрый душ я всегда нахожу.
Жорик переместился с моего плеча в раковину и замер там. Еще одна странная особенность: мой геккон обожал принимать ванны. Я выкрутила кран до упора, заткнув слив мочалкой, и раковина быстро наполнилась теплой водой. Жаль, у гекконов нет век, кроме прозрачной пленки, а то, я уверена, Жорик закрыл бы в удовольствии глаза.
Спать я отправилась с мыслью проснуться только вечером. Молоко приятно согрело меня изнутри, а душ снаружи, и глаза буквально закрывались. Последнее, что я сделала, это вернула ящерицу в террариум, а Атоса взяла с собой в двуспальную кровать под бочок. Мы с ним каждую ночь так засыпали. Кот любил тепло и никогда не был против поспать возле моей шеи или на руке.
Разбудил меня звонок. Сперва я решила, что это будильник и мне пора на работу, но, когда более-менее пришла в себя, вспомнила, что не заводила будильник и у меня выходной. Потом я решила, что кто-то звонит, но у меня на звонке стояла песня «Металлики» Unforgiven, а по квартире разносился противный трезвонящий звук. Только с третьей попытки я поняла: звонили в дверь.
Легкий халат всегда был под рукой как раз на такой случай, поэтому я накинула его на свою короткую ночнушку и вышла в коридор. Фитнес-браслет показывал двадцать три минуты третьего – слишком рано, чтобы просыпаться после суток непрерывной работы, да еще на пару с Грандом.
– И кто же так жесток, что не дает мне отоспаться после каторги? – пробурчала себе под нос и прислонилась к двери, заглядывая в глазок.
По ту сторону стояла сногсшибательная брюнетка в бирюзовом коротком платье и нервно притопывала ножкой в брендовых черных босоножках на каблуке. Глазок искажал образ девушки, но даже так я видела, что она красотка и цену себе знает.
– Интересно, что ей нужно? – Я начала отпирать все три замка на своей супербезопасной двери. – Неужели соседка? Затопило ее, что ли?
– Добрый день. – Я открыла и зажмурилась. – Вы что-то хотели?
В отличие от царившего в моей квартире полумрака, который я создала с помощью задернутых штор, на площадке было слишком светло. И немудрено, лето все-таки.
– Морган Артхолл? – Она приподняла подбородок, стараясь смотреть на меня сверху вниз, но рост у нас был примерно один, учитывая, что девица стояла на каблуках, поэтому у нее мало что получалось.
– Да.
– Ах ты, стерва! Ты не получишь моего жениха!
Она наклонилась, подняла сбоку от двери пол-литровую бутыль с ярко-синей жидкостью и резко брызнула ее содержимым мне в лицо, а потом вылила остатки на голову.
– Глотай синьку, мразь! Вот теперь ты больше похожа на свою истинную суть, болотная кикимора! – продолжила кричать девушка, пока я осторожно пыталась вытереть глаза. До сих пор я стояла с закрытыми, опасаясь попадания краски на слизистую. Как-то остаться слепой или с раздражением не хотелось.