Что-то в ней было.
Что-то, невидимое злому женскому взгляду. Что-то из области животно-феромонного. Что-то, магнитом притягивающее тех мужчин, которых она хотела. Всех без исключения.
Да, Лена всегда получала в свое распоряжение лучших арбатских мужчин. У нее был роман с голубоглазым художником Севой, к которому я и сама одно время неровно дышала. Сева был птицей не нашего полета. Белая ворона, никчемное звено состоятельной семьи – его родственники, в отличие от моих, горячо поддержали желание «романтичного талантливого мальчика» стать свободным уличным художником. У него была удивительная внешность, балансирующая на грани мужественности и почти неприличной ангельской красоты. Белая кожа, которой любая девушка позавидовала бы, неяркий благородный румянец, четко очерченные брови, отливающие нездешней синевой глаза… Одевался он от бельгийских и лондонских дизайнеров. Собирался поступать в какой-то навороченный колледж в Брюсселе.
Об этом Севе я пылко мечтала, а он в мою сторону даже и не смотрел. А вот Лена, проживающая в подъезде и порой неделями не моющая волосы, с ним спала.
Когда она об этом обмолвилась, я даже не знала, как реагировать. Мир привычных условностей перевернулся с ног на голову, как мозаика из цветных стекляшек в трубе-калейдоскопе.
– Ты с ним? Но как же… Это случайно? То есть… – мямлила я.
– В случайности я не верю, – ухмыльнулась Лена, после чего окончательно добила меня фразой: – А что, он же очень симпатичный. Почему ты так удивилась? Думаешь, он для меня недостаточно хорош?
Как засохшую зубную пасту из тюбика, я выдавила из нее не внушающий оптимизма рассказ. Из которого следовало, что, прогуливаясь по Арбату, Лена вдруг остановила праздный взгляд на одухотворенном Севином лице. «Надо же, греческий бог, – подумала она, – странно, что я раньше такое чудо не замечала». Наспех вымыв голову в туалете Макдоналдса (!!!), Лена пошла в атаку. Их мимолетный роман стартовал тем же вечером. Несколько ночей Лена провела в Севиной трехкомнатной квартире на Пречистенке.
– У него очень интересно, столько картин, – буднично рассказывала она, – в общем, было неплохо. Мы три дня из дому не выходили. Болтали и занимались любовью. Он врал, что интересуется импрессионистами, хотя на самом деле в его образовании такие пробелы… Но трахается хорошо, а это главное. А потом он начал ныть, чтобы я осталась. И даже подарил мне, – Лена порылась в кармане, – это. – Она раскрыла ладонь, и я увидела кольцо – толстый ободок из белого золота, по которому ассиметрично раскиданы мелкие изумруды.
– Какая красота! – выдохнула я. – Стоит, наверное, целое состояние!
– Да? Тогда надо продать, а то это совсем не в моем стиле. В общем, все закончилось, как обычно. Он начал ныть и принялся за спасение моей души. Почему все мужики, с которыми я сплю, пытаются спасти мою душу?… Не делай такое лицо – вопрос риторический. Тогда я поняла, что пора сваливать. И свалила.
– Ленка… – Я разрывалась между желанием расплакаться (ведь мужчина моей мечты посчитал бомжовку из подъезда более подходящим сексуальным объектом, нежели я) и расхохотаться (ведь никогда раньше я не слышала такой нелепой истории). – Он предложил тебе замуж, а ты отказалась?! Он предложил тебе замуж, а ты отказалась?!
– Ну а что такого?
– Ты совсем не думаешь о будущем! Сева – не просто сексапильный мужик, это еще и, как говорят ненавидимые тобою куклы, вариант.
– Вариант! – насмешливо хмыкнула Ленка. – Вариант, говоришь? А я, представь себе, так не считаю!
– Но он из такой семьи! – удивленно возразила я. – В будущем году он уезжает учиться в Брюссель, возможно, там и останется. У его родителей денег куры не клюют, и они души в своем Севе не чают. И еще… – я подавила рвущийся наружу жалобный вздох, – он такой милый…
– С последним соглашусь, – благосклонно улыбнулась Лена. – Милый, но и только. Сама же говоришь, деньги принадлежат его семье. Сам Сева ни на что не годен. Работать не хочет. Двигаться вперед – тоже не хочет. Только рефлексирует. Это тебе, молодой девушке, позволено бросить все и уйти шляться на Арбат. А он взрослый мужик. Ему тридцать два года! Нет, пройдет время, и я завяжу с тусовками, с жизнью этой… Мне будет грустно, но я завяжу. Выйду замуж. За, как ты выражаешься, «вариант». Но это будет настоящий вариант. Взрослый, самостоятельный мужик, не нюник и не маменькин сынок. Который мне подарит сто таких колец.