Я не сразу заметила, что нахожусь в ванной не одна. Слабый стон, похожий на писк придавленной пружинкой мышеловки крысы, заставил меня обернуться.
Она была там. Сидела на корточках в углу, судорожно прижимая к груди колени. Как будто бы колени были автономным существом, более сильным и развитым, у которого Марина беззвучно просила защиты.
Ее босые ноги были покрыты бурыми потеками. Глаза заплыли от синяков. На грубо остриженную голову была нахлобучена грязная восточная тюбетейка – издевательский штришок безумного стилиста. Одежды на Маринке не было, она куталась в запревшие обрывки мешковины, которые служили хозяевам квартиры половой тряпкой.
Вытерев рот рукавом, я бросилась к ней. Марина испуганно уклонилась от моих порывистых объятий.
– Осторожно, кажется, у меня что-то сломано, – простонала она. – Откуда ты?
– От верблюда. Я думала, тебя убили!
– Но как ты узнала? Я уже и правда попрощалась с жизнью… Мобильный у меня отобрали, между дублями держат здесь. А Шиффер… Он оказался никаким не Шиффером, он по-русски отлично говорит.
– Знаю, все знаю, – отмахнулась я. – Уходим отсюда! Потом все тебе расскажу. Ночка у нас была еще та, искали тебя по всему городу… Ты сама идти можешь?
– Не знаю. – Держась за кафельную стену, Марина осторожно поднялась на ноги.
Я заметила на ее животе продолговатый темнеющий синяк.
– Ногами бил, – лаконично объяснила она, перехватив мой взгляд. – Там, в комнате, моя одежда… А они точно дадут нам уйти?
– Куда они денутся? У Дракона есть все контакты и координаты. Если мы не объявимся в течение получаса, он вызовет милицию.
– У Дракона? – У нее еще были силы удивляться, это внушало оптимизм. – Ты была у него? И он тебя впустил посреди ночи?
– Ну да. Иначе бы мы никогда тебя не нашли.
– Надо же, значит, ты ему понравилась… Ох, как голова раскалывается… Меня били о батарею лбом. Надеюсь, сотрясения нет.
Когда мы вышли из ванной, в комнате не было ни «гнома», ни второго актера. Данила сидел на краешке дивана, прихлебывая из брошенной кем-то бутыли теплую кока-колу. За эту ночь он, казалось, состарился на десять лет. Даже его фирменный загар стал каким-то сероватым. Белки его глаз прорезали меридианы красных капилляров. Уголки губ устало опустились вниз, лицо осунулось.
– А они… ушли, – развел руками он, – я пытался остановить, но… Меня чем-то ударили, назад отбросило на полметра. Пока я поднимался, они сбежали.
– Электрошокер, – подозрительно спокойным голосом объяснила наша несостоявшаяся порнозвезда, – в меня тоже им тыкали. Как ужасно…
– Одевайся! – скомандовала я. – Лучше бы нам побыстрее отсюда убраться. Не думаю, что они вернутся, но… Так, на всякий случай.
В такси Маринка наконец расплакалась. Плакала долго и горько, с хриплыми всхлипами и жалобными подвываниями. Водитель, которому Донецкий заплатил целую тысячу рублей, с любопытством посматривал на нас в зеркальце заднего вида. Я гладила Маринку по тому, что осталось от ее некогда роскошных волос. Я понимала, что потчевать ее утешениями бессмысленно. Стадия слез очень важна для того, чтобы из ее организма выветрились ядовитые пары подступившей к самому сердцу ледяной депрессии.
Потом она заговорила. Перебивать не совсем связный поток речи, равно как и вклиниваться в него с наводящими вопросами, тоже не имело никакого смысла.
– Так хорошо все начиналось, так хорошо. – Марина закрывала опухшее от побоев и слез лицо ладонями. – Я как на праздник к ним шла… И вчера вечером было так весело. Мы заказали суши, смотрели концерт Максима Галкина, классно вечер провели. Шиффер показывал мне свои фотоработы, и это было так впечатляюще… Спать меня отправили в заднюю комнату. Шелковое белье постелили, сволочи. Утром поднялись на рассвете, накормили бутербродами с икрой, дали отличный кофе… А потом началось… По сценарию он должен был меня избить. А я же брала уроки сценического боя. Готовилась как дура! Он как залепит мне кулаком в глаз, у меня аж искры посыпались! Я и в себя прийти не успела, как он меня отметелил, как учебную куклу в секции бокса. Несколько раз ткнул ножом в бедро… Во время перерывов мне разрешали пить обезболивающее. Я плакала, предлагала вернуть деньги, но никто меня даже не слушал… Я все ждала, когда же это кончится. А потом вдруг вспомнила, чем заканчивается фильм! И поняла, что так просто меня не отпустят. Я и в окно пыталась выпрыгнуть, и в подъезд выбежать все – без толку. Мы должны были снимать последний дубль, и тут появляетесь вы…