Она немного опоздала. Я уже жадно поедала двойную порцию тирамису, закутавшись в свой поеденный молью свитер, когда на пороге наконец появилась Марина.
Увидев ее, я обомлела. Я-то ожидала, что на свидание придет депрессивное существо в камуфлирующих синяки темных очках, в чалме из шелковых палантинов…
Но Марина и здесь осталась верной самой себе.
Я не отношусь к любительницам вдохновенного самоуничижения, однако рядом с Маринкой мне всегда становится неудобно за свои бесформенные боты, расбросанные по плечам волосы, блестящий нос и хлопчатобумажные, скрадывающие зимние килограммчики брюки.
Марина всегда выглядит так, словно за ней следует толпа репортеров из «Hello». В тот вечер на ней была белая кожаная юбка, легкомысленно открывающая колени совершенной формы, белая короткая шубка из искусственного меха, белые шерстяные колготки и белые же меховые унты.
Но самое главное: на ее лице не осталось ни следа побоев. Ничто не намекало на ее недавнее плачевное состояние. Роскошная женщина, кинозвезда, с гладкой загорелой кожей, беззаботно блестящими глазами, умело подкрашенными губами. На ней была кокетливая розовая шапочка. Перехватив мой взгляд, Маринка одним изящным движением с лукавой улыбкой сдернула ее с головы. И тут уже обомлела не только я, но и все посетители ресторана.
Красавица была лысой! Абсолютно лысой! У нее была настолько совершенная форма черепа, что экстремальное отсутствие прически ей шло. Появилось в ее облике нечто неземное, инопланетное, ярче засияли глаза…
– У меня просто нет слов, – выдохнула я, прикасаясь губами к ее прохладной щеке.
– Отвалила кучу денег, – с выражением небрежности на лице махнула рукой она, – мне посоветовали один чудодейственный крем, полторы тысячи долларов стоит. Неделю пользовалась – и смотри, как новенькая!
– Маринка… Я всегда знала, что ты ведьма.
– Да брось, – трогательно смутилась она.
– Нет, я серьезно. Волшебная женщина, я тобой восхищаюсь! И ты только посмотри, как все на тебя пялятся.
Я заметила, что дама со следами былой красоты, одиноко объедающаяся пирожными за соседним столиком, решительно отодвинула уставленную эклерами тарелку. Распрямила плечи, достала пудреницу и с затаенной тоской принялась рассматривать поры на своем носу. Давно заметила этот феномен – глядя на Маринку, женщины вдруг осознают количество калорий в своих тарелках и прыщей на лице.
– Привет! – белозубо улыбнулась она. – Опять пирожные?
– Очень рекомендую. Они здесь изумительные, а поскольку строгая диета тебе больше не нужна…
Маринка посмотрела на меня как-то странно и заказала минеральную воду без газа и зеленый салат. Перехватив мой изумленный взгляд, потупилась:
– Я все объясню… У тебя закурить есть?
Я молча выложила на стол мятую пачку с ментоловыми сигаретами. Маринка подрагивающими пальцами вытащила одну – был в ее движениях какой-то нервный порыв. Глубоко затянулась, выпустила струю дыма в потолок.
– Я передумала, – не глядя на меня, произнесла она.
Я даже не сразу поняла, о чем идет речь.
– В каком смысле?
– Глашка, я знала, что ты так отреагируешь. Но попытайся меня понять. У тебя все-таки в Москве родители, которые помогут, если что. А я совсем одна. И другого выхода у меня просто нет… Короче, я вчера была на кастинге, послезавтра у меня съемки. А в пятницу фотосессия у Дракона для какого-то польского журнала. Дракон всегда платит хорошо.
Десертная ложечка выскользнула из моих рук и шлепнулась на пол.
– Маринка… Ты что забыла, что с тобой произошло?! Ты ведь чуть не погибла!
– Это была случайность, – покачала головой она. – Я не первый год в бизнесе, сама не понимаю, как так лоханулась. Говорила вчера об этом с Драконом, он пообещал меня подстраховывать, если что.
– Мне кажется, ты делаешь непоправимую ошибку…
– Глашка, не надо! Принимай меня такой, какая я есть. И на что, по-твоему, я должна жить?
– Но ты же собиралась искать работу…
– Не будь наивной. У меня нет ни образования, ни опыта. Одна смазливая мордашка. Ну сходила я на два собеседования к мужикам, которые секретарш искали. И что ты думаешь? Оба обрадовались. Увидели меня – глазки так и загорелись. Сразу стало понятно, в чем будет заключаться моя работа. Оклад восемьсот долларов! Да мне за одну сессию столько платят. А работа, между прочим, та же самая, только без камер.
Я потрясенно молчала.
– И не надо так на меня смотреть! Вообще, с тех пор, как у тебя появился Данила, ты стала какой-то… снобкой.
Я поперхнулась:
– Да что ты говоришь такое?! Между прочим, этот сноб Данила спас тебе жизнь!
– Спасибо, – криво усмехнулась она. – А теперь пусть не мешает мне жить так, как я хочу. И ты вместе с ним!