Он открыл глаза и взглянул на Лекси.
Она так похожа на Алекс…
Прогремел второй выстрел.
Свист в голове смолк.
Глава 5
Макс Уэбстер взял у матери блестящий красный сверток и стал взволнованно вертеть в руках.
Сверток был тяжелым. Что-то твердое. Скорее всего не игрушка, несмотря на яркую подарочную обертку и небрежно нацарапанное золотыми буквами «С днем рождения».
– Что это?
Ив Блэкуэлл улыбнулась сыну, ее глаза возбужденно блестели.
– Открой и увидишь.
Сегодня Максу исполнилось восемь лет. Поразительно красивый ребенок, с хищным орлиным носом, угольно-черными глазами и волосами и скулами, которым позавидовали бы модные модели, он странным образом сочетал в себе нечто женственное и одновременно зрелое. В нем не было ни унции толстощекой невинности его друзей. Макс казался умудренным жизнью. Он был стройным. И неистовым. Если остальные мальчики его возраста казались неуклюжими щенками, Макс Уэбстер был ягуаром в лесной чаще, столь же опасным, как и красивым.
Менее часа назад пентхаус на Пятой авеню, где жил Макс с родителями, был заполнен неуклюжими восьмилетними щенятами, готовыми на все, лишь бы заслужить снисходительный взгляд одноклассника. Праздник был идеей отца Макса.
– Мальчику нужны друзья, Ив, – твердил Кит. – Ему следует больше общаться со сверстниками. Для парня его возраста неестественно проводить с матерью каждую свободную минуту.
Ив не возражала, просто удалилась к себе на время праздника, заперев за собой дверь. Макса осыпали подарками: трансформеры, игрушечные автотреки «Скалектрикс», железная дорога и персонажи мультфильма «Экшн Мэн». Дети ели пирожные и фрукты и пили колу, пока она не стала выливаться из носов пенистыми черными потоками. Кит Уэбстер бегал вокруг с камерой.
– Ну что, парень, здорово было? – спросил он сына, когда гости разошлись. Его лицо сияло любовью и гордостью.
– Еще как, па! – кивнул Макс, который на самом деле не мог дождаться, когда уберется папаша. Кит обычно посвящал воскресный вечер игре в американский футбол. Он и его коллеги-хирурги организовали команду, чтобы облегчить постоянное напряжение и тяготы нелегкой работы, от которой зависели жизнь и смерть пациентов.
Услышав щелчок входной двери, Макс сразу направился на поиски матери.
– Они ушли?
– Да, мама.
– Все?
– Да. В доме остались только мы с тобой. Прости, что пришлось так долго ждать.
Ив отперла дверь спальни. Одетая в халат-кимоно шоколадно-коричневого шелка, распахнутый впереди, чтобы показать кружевное белье такого же цвета, она притянула к себе сына. В свои восемь Макс не отличался высоким ростом. Макушка черноволосой, как у цыгана, головы, чуть возвышалась над пупком Ив. Прижав щеку сына к своему гладкому плоскому животу, она чувствовала, как тот жадно вдыхает ее аромат: смесь хищного, животного запаха самой Ив и духов «Шанель», которыми она пользовалась с детства.
Макс шумно дышал, и мать ощущала обожание, буквально исходившее от его маленького, плотно сбитого тела. Волна сознания собственного могущества захлестнула Ив. По телу поползли мурашки.
– Иди и садись на мамочкину кровать. Сейчас получишь свой особенный подарок.
Макс с восторгом наблюдал, как мать извлекает сверток из ящика, где держала перчатки. Именно этого он ждал. Не какого-то идиотского праздника с ордой одноклассников, которые и притащились только затем, чтобы пялиться на его маму! Можно подумать, Макс когда-нибудь это допустит!
Он снова подумал об отце. Как же он его ненавидит!
«Ну что, парень, здорово было?»
Здорово?! С таким, как ты?!
Макс жаждал поскорее увидеть тот день, когда Кита заколотят в гроб. Тогда его чудесная мамочка будет принадлежать только ему. Тогда можно наконец перестать притворяться.
Мальчик дрожащими руками разорвал оберточную бумагу. В глаза ударил блеск черного металла. Поезд? Или?..
– Нравится? – хрипло прошептала Ив. Макс молча смотрел на нее. Обычно мать делала все, чтобы спрятать лицо от окружающих. Но не от него. Макс был особенный. Он должен был видеть изуродованное лицо матери. Без прикрас, со всеми ужасными шрамами. Любовь к матери так распирала сердце, что иногда даже плакать хотелось.
– Ма! – ахнул Макс – Он… настоящий?
– Ну разумеется. И очень старый. Он был в нашей семье очень-очень долго.
Макс любовно погладил спусковой крючок. Детские пальцы ласкали гладкую поверхность. Такая сила! И принадлежит ему!
– Ты уже почти взрослый, Макс, – продолжала Ив. – Слишком взрослый для игрушек. Кит в отличие от меня этого не понимает.