Завершив осмотр кожаного портфеля, Genius loci взглянул на то, что находится в тоненьком "дипломате" "вихрастого" гражданина. Блокнот и шариковая авторучка — не в счет. В стране всеобщей грамотности этим никого не удивишь. А дальше ужас какой-то! Там вообще отсутствовали предметы, доказывающие принадлежность его владельца к какой-нибудь профессии или роду занятий. Разве можно связку ключей, зубную пасту и щетку, перочинный нож, лосьон после бриться, станок с безопасной бритвой, повесть братьев Стругацких в самодельном мягком переплете, свежий номер "Известий", две пары носков, носовой платок, а также пачку презервативов, пусть даже самых больших и прочных в мире, считать атрибутами какой-либо профессиональной деятельности? Не смешите! Обычно, такие вещи вынужден носить с собой человек совершенно не солидный, не знающий, где сегодня он заночует. То есть либо бомж, либо молодой холостяк.
— Да ты хоть объясни читателю, кто ты такой! — обратился писатель к Genius loci, изо всех сил стараясь сохранить вежливость.
— Охотно, — отозвался он. — Я — нечто среднее между богами и людьми. Мое назначение — передавать богам молитвы и жертвы людей, а людям наказы богов и вознаграждения за жертвы. Благодаря мне возможны всякие прорицания, таинства, пророчества и чародейства. Мой самый знаменитый коллега — гений города Рима. Ему на Капитолийском холме посвящен щит с надписью: "Или мужчине или женщине". Эти слова обусловлены тем, что имя и пол своего гения римляне тщательно скрывают, чтобы его не переманили враги. Нас, Genius loci, очень много, так как каждый город, представляет собой совокупность мест. Лично я курирую булгаковские места Москвы.
— И что же Вы, уважаемый булгаковед, выяснили, копаясь в вещах моих персонажей? — поинтересовался писатель.
— Жаль, конечно, но в полной мере эксперимент не удался, — признался Genius loci.
— И что же мне делать? Звать на помощь милицию, чтобы она проверила у них удостоверения личности? — злился писатель.
— Не обязательно, — сказал, усмехнувшись, Genius loci, — я и сам могу представить непрошеных гостей в соответствии с их tabulae officialis, в просторечье именуемых "корочками". И в этом я не вижу ничего предосудительного, поскольку, как изящно выразился один из героев "Мастера и Маргариты", "сегодня вы лицо официальное, а завтра — неофициальное".
Итак, начнем с "лысого" гражданина. Перед нами — не кто иной, как Валентин Георгиевич Афанасьев — заместитель начальника Главного управления по охране государственных и военных тайн в печати при Совете Министров СССР (сокращенно — Главлит). Что ж, в почтительности замрем на мгновение и заискивающе улыбнемся.
Перейдем к удостоверению личности "вихрастого" гражданина. Перед нами — референт III управления того же ведомства Дмитрий Васильевич Павлов. Что ж, внушает уважение. Но лебезить не обязательно.
— Не торопитесь с поспешными выводами, — запротестовал писатель. — У референта III управления Главлита, согласно моему замыслу, во внутреннем кармане замшевой куртки есть еще одна "корочка", удостоверяющая то, что он — член Союза журналистов СССР. Правда, для коллег по журналистскому цеху и многочисленных читателей Дмитрий Васильевич более известен под псевдонимом Василевич.
— Довольно странно для литературного имени, которое, по идее, если не позволяет родная фамилия, должно звучать как можно более благозвучно, например, Юлиан Семенов, Кир Булычев или Евгений Евтушенко. Вы, хотя бы обращались к нему за разъяснениями по поводу этимологии его псевдонима? — поинтересовался у писателя Genius loci.
— Бесполезно, — вздохнул писатель, — пустая трата времени. Обычно, когда его спрашивают: "Василевич, это — фамилия или отчество?" — он задает встречный вопрос, ставящий большинство в тупик: "Герман из пушкинской "Пиковой дамы", это — имя или фамилия?"
— Что-то я тоже запамятовал, поэтому не обращайте на меня внимание. Продолжайте свой рассказ, но прежде извольте объяснить, мне и читателю, почему эти два, как я полагаю, официальных лица прогуливаются на пленере, вместо того, чтобы в тиши своих кабинетов заниматься охраной военных и государственных тайн в печати в соответствии с должностными обязанностями, — с достоинством произнес Genius loci и замолк.
Обрадовавшись тому, что Гений места более не артачится, писатель продолжил свой рассказ, но уже с учетом сделанного ему замечания:
— В соответствии с должностными обязанностями тов. Афанасьев, как минимум два-три раза в неделю, принимал участие в рабочих совещаниях по вопросам цензуры в различных высоких учреждениях, где ему приходилось не только выступать, но также выслушивать и подробно конспектировать речи выступающих. Иногда ему требовалось срочно, "на колене", составить какой-нибудь документ, быстро получить нужную справку или дельный совет. Обыкновенные большие начальники для подобных случаев обзаводились штатными секретарями-референтами с приятной внешностью, хорошей памятью и разборчивым почерком, а необыкновенные, вроде тов. Афанасьева, старались приобщать к совещательной работе максимальное количество подчиненных из числа ведущих специалистов, чтобы те расширяли свой кругозор и заряжались чувством самоуважения и ответственности.