Поправив шапку, девушка, не произнося ни слова, двинулась вперед, пока не поравнялась с физиком. Сигареты она забыла дома, так что оставалось ждать, пока Хатаке предложит ей свои.
К счастью, долго ждать не пришлось. Мужчина вытащил из кармана пачку и, открыв ее, протянул девушке. Харуно с трудом выдавила из себя благодарную улыбку, вытаскивая сразу две и прикуривая одну своей зажигалкой. Хоть ее не забыла.
Сакура знала, что Хатаке смотрит на ее щеку. От его взгляда по коже бежали мурашки, но девушка старательно игнорировала и их, и серые глаза Какаши, изучающие ее лицо. Затяжка. Дым разъедает глотку, головной болью бьет по вискам.
Харуно облокотилась на железную ограду, глядя вниз, на снующих по двору студентов. Критически захотелось стать одной из них, как это было раньше, когда она встречалась с Саске. Еще одна затяжка. Головная боль начинает отпускать. Ей бы напиться, да вот Сакура не пьет. А ведь раньше и не курила. Все этот ебаный Учиха!
Докурив первую сигарету, Харуно выбросила окурок в уже ставшее таким привычным хуй знает куда и поднесла к губам вторую, на сей раз уже не спеша, растягивая, смакуя. Хатаке все еще стоял чуть позади, и девушка повернула голову, чтобы пошутить, что сегодня его горькие сигареты как нельзя кстати, но ее взгляд замер на его лице.
– Выглядите неважно, Какаши-сэнсэй, – произнесла она, разглядывая синяки под глазами.
Выглядел Хатаке и впрямь охуеть, как паршиво. Да и чувствовал себя так же. Глаза чесались, нос начинало закладывать, в горле першило. Все признаки простуды на лицо. А еще эта долбаная слабость. Хотелось наплевать на все, отменить последние две пары и уехать домой, чтобы завалиться там в теплую кровать. Но за лежание в кровати никто ему платить не собирался, так что приходилось терпеть.
– То же самое могу сказать и о тебе, Харуно, – ответил мужчина, делая еще одну затяжку.
– Ну, спасибо, – рассмеялась Сакура, делая шаг в его сторону, чтобы проверить температуру.
Хатаке напрягся, когда ее маленькая ладошка легла на его лоб. Сейчас он впервые пожалел, что Сакура была медиком. На ее прикосновения тело реагировало довольно странно, и нихуя это не радовало. Скорее наоборот, напрягало. К счастью, девушка убрала руку прежде, чем он успел что-то сказать.
– Температуры, вроде, нет, – пожала плечами Сакура, – Но в больницу все-таки зайдите. Лишним не будет.
Сказав это, она снова вернулась к своему занятию, а точнее – проебыванию своего здоровья посредством курения. Хатаке нахмурился. У Сакуры была эта странная, свойственная только ей манера ронять пепел похуй куда, но не туда, куда надо. Он падал на одежду, на запястье, на волосы, на самого Какаши. Совсем девчонка курить не умеет…
– Какаши-сэнсэй, Вы когда-нибудь причиняли боль людям, которые были Вам дороги? – как-то уж совсем тихо прошелестела студентка. От улыбки не осталось и следа. Из Сакуры как будто высосали жизнь. Даже глаза стали какими-то пустыми.
«Про Саске думает», – догадался Хатаке.
Сакура и правда думала про Саске. Все копалась в себе, анализировала, пыталась понять, почему же он так с ней поступил. Все ведь было хорошо.
– Причинял, – выдохнул Хатаке, делая последнюю затяжку и выкидывая обугленный с одного края фильтр туда же, куда и Сакура пару минут назад. – Не стой здесь долго, а то продует.
– А Вы куда? – быстро среагировала Харуно, поворачиваясь к нему всем телом. Оставаться здесь одной ей совсем не хотелось. Возвращаться на занятия – не хотелось вдвойне.
– К себе. У меня окно, а потом еще две лекции, – ответил Хатаке, собираясь уйти, но девушка перегородила ему путь. Она явно хотела что-то сказать, но не решалась. Этот пластырь на щеке делал ее какой-то уж совсем несчастной.
– Какаши-сэнсэй, – наконец заговорила она, – А можно с Вами?
Этот вопрос застал его врасплох. Что же там такого случилось, что девчонка так не хотела туда возвращаться? И что ему, блять, со всем этим делать? Все эти вопросы крутились в голове Какаши, пока он смотрел на девушку сверху вниз.
Заметив его замешательство, Сакура поспешно отступила назад и с улыбкой опустила голову. Вот дура-то! Он теперь ее до конца года сторониться будет.
– Простите, Какаши-сэнсэй. Не знаю, что на меня нашло, – печально проговорила она, подбирая с земли сумку. – Я лучше пойду. До свидания, – с этими словами Сакура поспешила к выходу, но в последний момент замерла у самой двери. – Какаши-сэнсэй… Обязательно покажитесь врачу…
____________________
* – «Если вы идете сквозь ад – идите, не останавливаясь».
Уинстон Черчилль
========== Об Обито, болезни и кофе из автомата. ==========
До пятнадцати лет он болел очень редко, и пользовался этим. На зависть многим знакомым мог пройти по холоду в одной футболке, зимой ходил в легкой куртке, даже прогуляться под ливнем без зонта не было проблемой. Болезни обходили его стороной, словно боялись приблизиться к Хатаке. Он гордился этим. Все же не многие могли так же похвастаться столь крепким иммунитетом. Но кто же мог знать, что уже через месяц после его пятнадцатого дня рождения все настолько изменится. Авария. Какаши всегда знал, что в тот день должен был умереть он, а не оттолкнувший его Обито. Жизнь перевернулась с ног на голову. Все изменилось.
Хатаке помнил все смутно, как в тумане. В голове все путалось и не желало превращаться во что-то более понятное. Он долго пытался вспомнить, но все попытки так и оставались тщетными. Единственное, что помнил отчетливо – последние слова Обито. Его последние два слова: мне больно. Только одно это уже сводило с ума, а что случилось бы, всплыви вдруг все до мельчайших подробностей? Что тогда? Картина вырисовывается не радужная. Нет, лучше уж вообще не помнить этот ужас…
Обито всегда был слаб здоровьем, по сравнению с тем же Хатаке, и проводил в больнице по несколько дней в каждый из трех учебных промежутков. Стоило ли говорить, как сильно это влияло на его успеваемость? Какаши, навещая его в больнице, всегда говорил, что тот просто обычный лентяй, нашедший себе неплохой способ отлынивать от учебы. Обито не обижался, знал, что у друга просто такой поганый характер, и не спорил. Какаши никогда не упускал возможности упрекнуть Учиху за столь частое посещение больниц, а на следующий день после той злополучной аварии заболел сам. Две недели в больничной палате под надзором врачей, а дальше, как положено, по несколько дней в каждый из трех учебных промежутков. Первые полгода ему казалось, что Какаши Хатаке тогда на самом деле умер, просто находился почему-то в тот момент в теле Обито. Думал, что они просто поменялись телами в самый последний момент. Потом понял, что это, конечно, полная чушь, но вот болеть так и не перестал. Впрочем, сам Какаши считал это расплатой за свою спасенную тогда жизнь, а так ли это на самом деле? Ему и знать не хотелось.
***
Вернувшись вечером домой, Какаши сразу же поспешил снять верхнюю одежду и прилечь на диван. Еще днем он чувствовал себя неважно, а к вечеру стало совсем плохо. Нос заложило, душил сухой кашель, голова болела не сильно, неприятно, но вполне терпимо. Приложил руку ко лбу. Горячий, но температуры, возможно, нет.
Переодевшись в домашнюю одежду, мужчина сразу же померил температуру. Тридцать семь и пять. Ничего, терпимо. Значит, можно не названивать Цунаде на ночь глядя, а то ведь еще и приехать может.
Бросив взгляд на стоящий на кухонной тумбе электрический чайник, Какаши некоторое время раздумывал, заваривать чай или нет? Все-таки спать хотелось неимоверно. Веки, казалось, налились свинцом, и Хатаке решил, что вполне обойдется пастилкой от кашля. Температура небольшая, к утру сама пройдет. Главное не забыть будильник поставить, не хотелось бы проспать работу.