Наконец мужчина вытащил из заднего кармана чёрных джинсов сложенный вчетверо листок бумаги, развернул его, и Валя узрела на нём два слова, напечатанные крупным витиеватым шрифтом: VALENTINA KURAKINA. Сердце её ухнуло вниз, потом взлетело до небес, и оба сделали шаг навстречу друг другу.
— Я вас[3] ожидаю, — сказал мужчина на абсолютно понятном английском языке, глуховато выговаривая согласные звуки[4]. — Меня зовут Sigurður Ingi Þorvarðsson, вы можете называть меня Сигги, — добавил он, увидев округлившиеся глаза Валентины.
— Валентина… Куракина… Валя… или Тина, — пролепетала девушка в ответ.
— Приятно познакомиться, — мужчина был вежлив.
Он потянулся за Валиным чемоданом и для верности повторил:
— Валья? Тина? А можно я буду называть вас Валькой[5]? — добавил он.
Валентине такой вариант её имени показался забавным и очень милым.
— Да, конечно, — с улыбкой ответила она.
Через несколько минут могучая машина хозяина фермы повезла обоих в том же направлении, откуда недавно приехала Валька.
— Как добрались? Без приключений? — спросил водитель и бросил короткий, всё ещё пронизанный тенью удивления, взгляд на пассажирку.
— Спасибо, замечательно. На пути из Хельсинки я немного поспала, — зачем-то нелепо призналась Валька, которая в ночь перед отъездом практически не сомкнула глаз.
После этого в машине повисла густая плотная тишина. Оба то ли не находили нужных фраз, то ли не решались их произнести. Сигги включил радио. Тихонько, видимо, на тот случай, если кто-то всё-таки отважится заговорить первым.
Тем временем они выехали из города. Звучавшая по радио песня и невероятный, с точки зрения Вальки, вид за окнами автомобиля настроили её на сентиментальный лад.
— Как у вас красиво… И так необычно, как будто на другой планете, — первой нарушила тишину Валька.
— Да, Исландия, — другая планета на планете Земля, — невозмутимо ответил Сигги. — Так иностранцы говорят.
— Очень точно подмечено. И я чувствую себя астронавтом.
У обоих было, что сказать друг другу, но они снова замолчали. Вероятно, время ещё не пришло. Сигги смотрел на дорогу, а Валька не могла оторваться от причудливого ландшафта, вызывавшего у неё всё большее изумление и восторг.
По радио начали передавать новости, и по мере того, как Сигги внимал словам диктора, на его невозмутимом лице стало проявляться некоторое напряжение, между бровей залегла острая складка, которая, впрочем, скоро разгладилась, и лицо его приобрело то же спокойное сосредоточенное выражение.
Через некоторое время они съехали с широкого гладкого шоссе на более узкую дорогу, покрытую шершавым иссиня-чёрным асфальтом. А ещё через четверть часа свернули в сторону невысокого горного кряжа, тянувшегося с востока на запад. Асфальт закончился, машину чуть потряхивало на покрытии из мелких камешков графитового цвета, но впереди, за чахлой порослью низких берёз, уже показались белые строения с красными крышами, и Валька поняла, что они добрались до места назначения. Следующую неделю ей предстоит провести здесь.
Фермерский дом снаружи выглядел очень просто — прямоугольное строение, стены которого облицованы белым сайдингом. По фасаду — ряд окон.
— Приехали, — озвучил Сигги очевидную истину.
Вышли из машины, хозяин фермы вытащил из багажника объёмный Валькин чемодан и без видимого усилия понёс его в сторону входа в дом. Валька молча шла за ним и осматривалась по сторонам. То, что она видела, привело её в состояние безудержной эйфории, но навалившаяся усталость всё же притупила восприятие увиденного. «Завтра, всё завтра», — подумалось ей.
Отведённая Вальке комната оказалась не очень просторной, но уютной и светлой (ещё бы, на дворе конец июня, а довольно большое окно не зашторено).
— Располагайтесь. Санузел в коридоре напротив. Если холодно, включите отопление, просто поверните регулятор, — Сигги показал на круглую белую штуковину на трубе сбоку от радиатора. — Через час будет готов ужин. Столовая по коридору налево, увидите.
С этим словами он вышел из комнаты. А Валька в растрёпанных чувствах опустилась на большую (нет, очень большую) кровать и так сидела минут пять, переваривая всё произошедшее за последние полтора часа. Потом она встала и механически совершила ряд действий — переоделась в домашний костюм из светлого серо-зелёного флиса, открыла встроенный шкаф, разложила и развесила вещи из чемодана, взяла большое сложенное в несколько раз белоснежное полотенце, дожидавшееся её на углу кровати, сходила в душ, где минут десять нежилась под тугими струями тёплой воды, припахивающей серой, вернулась в комнату, расчесала свои длинные русые волосы, недолго подумав, заплела их в косу, посмотрела на часы — оказывается, уже пора ужинать.