Второй неизвестный потрясенно присвистнул.
— Ну че та… — нетерпеливо спросил входящий в кабак Лысый и осекся на полуслове. Увидел, что «там». — Бля!
— Да тут бойня была, — проворчал «котелок», с отвращением харкая на пол, и, выставив перед собой пистолет, пошел вглубь зала. Остальные последовали за ним.
Сигиец пристально следил за ними из своего угла, за их настроениями: настороженность, страх, омерзение, сомнение — отражались переливом цветов и дрожанием аур. На него не смотрели. Горка тел казалась более важным, достойным внимания и обсуждения дополнением интерьера «Морского слона».
— Это кто такие хоть? — прогнусавил один из силуэтов.
— Хер знает, — отозвался другой. — Хотя погодь… Этот вроде бы… Кристоф, ага. Этот… этот Лобастый. А этот?..
Силуэт, дрожа от брезгливости, протянул руку к трупу на самом верху.
— Бебек, — отшатнувшись, заключил он.
— Ну а тот, что снизу? — спросил «котелок».
— Да чтоб я знал!
— Это…
На пол что-то упало, судя по всему, голова. Силуэты прыснули в стороны.
— Фу, блядь!.. Тьфу-кхе-кха!.. Кессер, драть его в сраку! — закашлялся кривой нос.
— Да уж отодрали, аж башка отпала!
Раздался нескладный и неловкий смех.
— И каким хером пидоры модерские здесь оказались? — возмутился один из силуэтов, упершись в бока. — Уговорено ж: мы к ним не лезем, они — к нам!
— Да хрен с ними! — воскликнул «котелок». — Какой пидор их так порезал? Да еще в нашем районе?
— Этот, — сказал сигиец.
— Ох ты ж сука! — ближайший к нему силуэт подпрыгнул от неожиданности.
— Ты еще кто⁈ — требовательно спросил «котелок». — Откуда здесь взялся?
Он приблизился к сигийцу с наставленным пистолетом. Остановился, темнея от подозрительности.
Сигиец моргнул, возвращая обычное зрение, и прищурился от слишком резкой перемены: мгла отступила, а кабак заполнил полумрак, вернулись четкость и яркость. За дулом наставленного на него пистолета пряталась обезьянья физиономия с торчащими из-за пышных, неопрятных рыжих бакенбард оттопыренными ушами. На голову был надет тот самый потертый котелок. Окурка в зубах не было.
— Мастер маскировки сраный, — проворчал курильщик и вдруг уставился на сигийца еще подозрительнее. — Э, слышь, мы не пересекались, не?
Сигиец равнодушно посмотрел ему в глаза. Через секунду «котелок» стушевался, моргнул и пренебрежительно фыркнул:
— Да не. Я б такую гнусную харю запомнил.
Он разогнулся, но пистолет по-прежнему держал наставленным на противника.
— Так, — цокнул языком «котелок», — ну чего здесь, сука, случилось?
Сигиец посмотрел на присутствующих. У Лысого до сих пор красовались на лысине ссадины он разбитой бутылки. Двое других внешностью не выделялись: типичные бандиты из ближайшей подворотни. Худощавые, небритые, слегка потасканные жизнью, постоянными драками и алкоголем. У одного из них не хватало на левой руке мизинца. У второго и вправду нос был слегка свернут на сторону и деформирован от неправильно сросшегося перелома.
— Эй, залетный, с тобой говорю! — окликнул сигийца «котелок». — У тебя большие проблемы. Мало того, порезал модерских, так еще и в нашем районе! Мне-то, в общем, насрать, я б их всех, нищебродов, перехуярил, но босс сказал их не трогать. Вот мы и не трогаем. А ты все засрал! Так что живо колись, нахера, а не то… — он выразительно погрозил пистолетом.
Сигиец перевел на него взгляд. Решительность «котелка» несколько поколебалась.
— Пришли. Начали хамить. Просил извиниться. Не извинились.
— И?
Сигиец спокойно взглянул на кучу трупов за спиной «котелка». Тот не устоял и быстро обернулся.
— Так, — «котелок» сдвинул на затылок шляпу и поскреб темя левой рукой. — А чего приходили?
— Спроси их.
— Очень смешно, — кисло усмехнулся «котелок». — Они такие разговорчивые теперь!
— Особенно Кессер, — прогнусавил кривой нос.
— Тогда не узнаешь, — сказал сигиец и покосился на подступившего ближе Лысого. Если у того в мозгу и возникла тень подозрений, на одутлой физиономии ничего не отразилось. Он смотрел на сигийца телячьими глазками с неприязнью, но не более.
— Ты че, самый умный? — пробасил Лысый, почесывая лапищей волосатую грудь под распахнутой жилеткой на голое тело. — Мы умных не любим, да, Меркатц?
— Ага, — поддакнул «котелок». — Понимаешь ли, приятель, ты влез в говно по самые уши. Ты модерских порезал, а у нас с ними как бы мир… Если Пебель узнает, он предъявит Штерку, а Штерк не тот мужик, который любит оправдываться. Слово за слово, так опять начнем друг другу кровь пускать, а оно нам надо из-за какого-то лося залетного? Соображаешь?
— Соображаю, — сказал сигиец.
— Ладно, был бы ты из наших — понятное дело: шваль модерскую к ногтю прижал за беспредел. Штерк бы сам Пебеля спросил, какого хера его пидоры на чужой земле трутся. Но ты ж никто, звать тебя никак…
— Финстер.
— А?
— Хуго Финстер, — сказал сигиец.
— Да хоть Анна-Генриетта, кронпринцесса наша и супружница кронпринца! Я тебя не спрашивал! — зло проворчал Меркатц. — Короче, — выдохнул он, опустив пистолет, — чтоб недоразумение замять, надо тебя модерским выдать, я так думаю, а?
Остальные покивали.
— Нехер думать! — гаркнул Лысый. — Повязать фраера да в Модер его, пущай нищеброды сами с ним разбираются!
— Можешь попробовать, — сказал сигиец.
— Э? — насторожился «котелок». — Ты грозить вздумал? Нас тут четверо, коли не заметил.
— Их тоже было четверо.
Риназхаймские непроизвольно обернулись на кучу трупов. Кривой нос брезгливо поморщился — даже для него запах крови был весьма красноречивым. А возможно, красноречивым был мертвый глаз головы Кессера, смотревшей на него с пола. Или жужжащие над ней мухи.
— Я тебя понял, — едко ухмыльнулся Меркатц. — Понял хорошо. Но сам понимаешь: отпустить тебя не можем. Оставить как есть — тож нельзя. Кто-то же должен за это ответить.
— Слышал, у Штерка проблемы, — сказал сигиец. — Ограбили его ломбард и убили Виго ван дер Вриза.
— Это откудова? — насторожился «котелок».
— Это имеет значение?
— Имеет.
— В городе говорят, — ответил сигиец и холодно взглянул на курильщика.
Тот вновь взгляда долго не выдержал, нервно поведя плечом.
— Ну ладно, допустим, — Меркатц скрестил руки на груди, постукивая дулом пистолета по локтю. — Ты-то на кой ему такой красивый сдался?
— Знаю, кто это сделал.
— И че? — хмыкнул Меркатц. — По-твоему, это повод к Штерку тебя сразу тащить? Штерк — человек занятой, солидный, не любит, когда его время тратят. Да и не пустят к нему каждого нищеброда обрыганного. Тут подход надо знать.
— Ты знаешь?
— Знаю, — подбоченился «котелок». — Так что давай-ка колись, кто там и чего, а уж мы решим, надо тебя к Штерку вести или нет.
— Нет, — сказал сигиец.
— Ну и хуй тогда с тобой!
— Он и так… со мной.
Бандиты рассмеялись. Громче всех хохотал Лысый, испугав пару мух, ползающих по мертвому глазу головы Кессера.
— Ты уж больно наглый, как погляжу, — заметил «котелок».
Сигиец промолчал, глядя ему в глаза. Меркатц в очередной раз почувствовал себя неуютно.
— Как говоришь, тебя звать? — вдруг спросил беспалый, прищурив глаз и задумчиво почесывая небритый подбородок дулом пистолета.
— Финстер.
— Финстер… Финстер… — пробормотал он, наморщив лоб. — А это не тот Финстер, что намедни колдуна в борделе почикал?
— Тот.
— Мы не любим тех, кто работает на Ложу, — паскудно ухмыльнулся беспалый.
— Не работаю, — сказал сигиец. — Возвращаю… старые долги.
Беспалый тоже пересекся с его холодным взглядом. Решил, что на пожелтевшем от табачного дыма потолке есть что-то очень важное.
— Слышь, Меркатц, — обратился к «котелку» кривой нос, — может, его Вортрайху показать, а?
— На кой? — буркнул тот.
— Пусть старшой решает, чего с лосем этим делать, чего он там знает и не знает. Мы-то крайние, что ли?