Сервитор прыгнул на Сигизмунда. Он выстрелил, изменил прицел и выстрелил ещё дважды. Кровь брызнула из развалин черепа. Когти царапнули по левой руке. Он почувствовал, как стаб-пушка опустилась, и дёрнул её обратно. Он нажал на спусковой крючок. Он ударил ногой. Взрыв пробил торс сервитора. Он снова ударил ногой, отправив труп в другого сервитора, который полз к нему по стене. Удар едва замедлил противника, но этого оказалось достаточно, чтобы он ткнул стволом пушки в грудную клетку и выстрелил снова.
Онемение распространялось от раны на руке, но кровь уже сворачивалась. Другой сервитор подпрыгнул к потолку и вцепился когтями в решётку. Сигизмунд отступил на шаг и опёрся плечом в стену. Сервитор изогнулся и прыгнул. Он выстрелил. Снаряд попал в лицо, прошёл сквозь шею и туловище. Существо упало, конечности обмякли. Сигизмунд прицелился и выстрелил ещё раз. Выстрел пронзил другого сервитора от головы до живота. Тот повис с потолка, его когти по-прежнему цеплялись за пластины решётки.
— Конец. — Голос прогремел по коридорам, отражаясь от вокс-решёток и громкоговорителей.
Сигизмунд опустил прицел, но не оружие. Позади него из-за угла вышли Ранн и Гелдоран, их лица и доспехи были забрызганы кровью.
— Учения приостановлены. Вы проиграли, — прогремел вокс-голос. — Вы начнёте снова через семнадцать минут. Вернитесь к исходной точке.
Ранн и Гелдоран посмотрели на Сигизмунда, который отвернулся и пошёл обратно по коридору.
— Мы проигрываем из-за тебя, — сказал Ранн, когда они вставляли патроны в магазины. Сигизмунд посмотрел на него. Ранн пожал плечами и добавил ещё одну пулю в обойму. — Ты тоже знаешь это, брат. Ты быстр и ловок, и ты можешь убивать. Но ты один, и именно так умирают воины, и именно так мы проигрываем.
Сигизмунд вставил магазин в пушку, проверил и переключил предохранитель. Он поднял голову и встретился со взглядом Ранна.
— Во что мы превращаемся? — спросил он.
— Ты знаешь, — сказал Гелдоран. — У тебя есть гипноинформация, ты слышал ответ от старших. Мы становимся воинами Седьмого Легионес Астартес. Мы будем солдатами в Крестовом походе.
— Крестовом походе за что? — спросил Сигизмунд. — За кого?
— За Императора, — сказал Гелдоран.
Сигизмунд покачал головой.
Гелдоран выглядел так, как будто собирался снова заговорить, но Ранн поднял руку.
— Мы становимся чудовищами, Сигизмунд, — сказал Ранн. Сигизмунд слегка кивнул. — Мы становимся существами, которые будут сокрушать и убивать, и наше существование создаст столько же ужаса, сколько и надежды. Чудовища, воплощение смерти. Из всего, что видели звёзды, они не видели ничего подобного нам.
Сигизмунд кивнул.
— Не то, на что ты надеялся, когда сражался, чтобы остаться в живых, — сказал Ранн. — Хуже, чем ты боялся, да?
Зазвучали клаксоны. Лампы вспыхивали и мигали. Вдалеке по коридорам эхом разнёсся скрежет когтей, впивавшихся в металл. Гелдоран начал двигаться, но Ранн был неподвижен, не сводя глаз с Сигизмунда.
— Я не стану чудовищем, — сказал Сигизмунд.
Ранн ухмыльнулся:
— Кто сказал, что ты уже не стал? Но это совсем другое дело.
— Идём! — прорычал Гелдоран, и они побежали по коридору на звук когтей. Они достигли места, где туннель расширялся, а затем снова сужался. Гелдоран сделал серию боевых жестов. Троица прижалась к стенам по обе стороны от сужения.
— Ты хочешь знать, частью чего являешься? — спросил Ранн, но не стал дожидаться ответа. — Мы — конец всего, что было. Всего. Мы собираемся снести это, а то, что отказывается быть снесённым, мы собираемся сломать и сжечь. Пепел, вот что мы собираемся оставить. Все короли и безумные правители, войны и ложь, вся кровь и жестокость, мы собираемся уничтожить это и оставить мёртвым на земле. Палачи прошлого, вот кто мы такие, и ты знаешь, что будет после? Эпоха, когда мы больше не будем нужны, когда больше никогда не понадобятся такие, как мы.
— Ты уверен? — спросил Сигизмунд.
— Ни в чём нельзя быть уверенным, брат. Вот почему мы должны бороться за это.