— Такова точка зрения истории, — сказал Сигизмунд, кивая на открывающийся вид.
— М? Истории?
— Вот какими нас видит будущее, — начал Сигизмунд. — Так оно видит всё, частью чего мы когда-то были. С этой точки зрения не бывает ничего значительного, не существует ни отдельных совершённых кем-то поступков, ни личностей. Там, внизу, герои — и будущие, и уже изменившие ход жизни человечества. Их сотни, тысячи, но я не вижу их лиц и не знаю их имён. «Мощь Империума», — вот что об этом вспомнят позже, но не имена и жизни героев: их смоет время и масштабы происходящих изменений.
— Ты волнуешься о нашем наследии? — поинтересовался Архам.
— Нет, — спокойно ответил Сигизмунд. — Всех нас забудут, брат. Чему быть, того не миновать. Речь совсем не о памяти и наследии — речь о переменах. Вот почему мы здесь. Вот почему наш лорд отец разговаривает с Императором наедине. Речь о том, чтобы провести черту во времени, отделить прошлое от будущего. До и после Улланора — вот как всё будет.
Архам молча кивнул.
— Ты прав, но я не вижу причин для меланхолии.
Сигизмунд моргнул, и в это мгновение у него перед глазами всплыли маски мёртвых жестоких королей и красные глаза смерти — Севатара, ухмыляющегося сквозь окровавленные зубы.
— Что такого произошло, чтобы размышлять о событиях недавних лет, будто о другой эпохе?
Архам собирался было ответить, но внезапно выпрямился и развернулся — Рогал Дорн вышел из сводчатого прохода на балкон. Его лицо оставалось таким же твердым и непроницаемым, как и всегда, однако Сигизмунду показалось, что он заметил в глазах отца мерцание, словно за каменной оболочкой у примарха в пламени его сознания сгорало что-то огромное.
— Сыновья мои, — обратился Дорн к легионерам, встав рядом с ними. Его взгляд устремился вверх, к небу, а затем — на плато, где поднимался дым от выхлопных газов и костров. Одна часть войск и техники продолжала движение, другая же притихла в ночном ожидании. Примарх долго молчал. Сигизмунд заметил, как он сжал кулак и постучал костяшками пальцев по мрамору. Затем его лорд отец наклонил голову, пару мгновений поглядел вдаль и развернулся.
— Император поставил нам особую цель? — спросил Сигизмунд. Дорн окинул сына-Храмовника взглядом.
— Цель... — неспешно повторил Дорн. — Сегодня всему будет дана новая цель. Всему. — Он покачал головой. — Кое-что ты узнаешь достаточно скоро, остальное — чуть позже.
— Всё ли в порядке, повелитель? — спросил Архам.
Дорн посмотрел на магистра своих хускарлов — и улыбнулся, хотя в глазах его скрывалась ледяная грусть.
— Всё идёт в соответствии со своим порядком, — ответил Дорн; казалось, он встрепенулся. — Нужно подготовиться к Триумфу, а когда закончим, я хочу поговорить со старшим командным составом моих сыновей, которые присутствуют здесь: Йоннадом, Камба-Диасом, Эфридом и вами двумя. Также будут Ранн и Поллукс. — Он посмотрел на Сигизмунда. — С тобой, как я полагаю, будет и Борей.
Сигизмунд, щурясь в раздумьях, кивнул.
— Предстоит общий сбор. Значит, нас ждёт кардинальное изменение приказов.
— Скажи честно: ты и впрямь считаешь, что я поделюсь с вами содержанием своей предстоящей речи?
Сигизмунд пожал плечами.
— Ну, у нас хотя бы был шанс, — ответил он.
Дорн рассмеялся — его хохот прорезал утренний воздух коротким лающим шумом. Он положил ладонь Сигизмунду на наплечник.
— Спасибо тебе, сын мой, — сказал он. — По правде, думается мне, Галактика больше не увидит дня, подобного этому. Это великий день, воистину великий. Ты и сам всё увидишь и поймёшь. И я благодарен, что мы вместе встречаем его зарю.
Сигизмунд склонил голову. Дорн оглянул просторы Улланора, затем кратко кивнул, будто приняв чей-то ответ, слышный только ему, и отвернулся от света восходящего солнца.
Воздух дрожал от земли до небес. В пяти километрах от Помоста при свете солнца двигатели десятков тысяч танков выдыхали чёрный смог. Сигизмунд слышал их нарастающий гул — подразделение за подразделением боевые машины добавляли свое рычание к общему хору.