Это все равно, что заставить врачей в процентах устанавливать «степень» беременности. Вина — субъективная сторона любого правонарушения (в т.ч. в сфере охраны труда), характеризующая психическое отношение нарушителя к своему деянию и его последствиям. Она может выражаться в форме умысла (прямого или косвенного) либо неосторожности (небрежности или самонадеянности), но никак не в процентах.
По мнению некоторых авторов, материальная ответственность работодателя за вред (увечье, профессиональное заболевание) вообще не нашла в новом кодексе своего надлежащего закрепления, поскольку ст. 184 Трудового кодекса РФ предусматривает лишь гарантии и компенсации при повреждении здоровья или смерти работника, но не материальную ответственность работодателя.
Положения данной статьи относятся к институту оплаты труда, а не к институту материальной ответственности. В разделе У1 «Оплата и нормирование труда» также нет речи о материальной ответственности работодателя, в главе 38 «Материальная ответственность работодателя перед работником» этот вид ответственности тоже отсутствует, тогда как КЗОТ РФ (ст.159) такую ответственность работодателя предусматривал [4].
Стирание граней между нормами гражданского и трудового права можно назвать стратегической линией дальнейшего развития трудовых отношений на данном этапе, обусловленном курсом государства на выстраивание рыночной структуры общества. Как далеко зайдет этот процесс сказать сложно.
Теоретически нельзя исключить, что рабочая сила и труд, вопреки требованиям Конвенции МОТ № 143 (1975 г.), будут официально объявлены специфическим видом товара, как, например, электроэнергия, и войдут самостоятельным разделом в Гражданский кодекс РФ. Однако с реалистичных позиций такой ход развития событий представляется маловероятным.
Этого не позволят сделать фундаментальные нормы трудового права и охраны труда, которые в силу их специфики невозможно целиком втиснуть в гаржданскоправовые рамки, несмотря на обилие положений, связанных с возмещением вреда и другими сходными правоотношениями, которые объективно тяготеют к гражданскому праву.
К примеру, Федеральный закон от 24 июля 1998 г. № 125-ФЗ «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» почти дословно воспроизводит 59 главу Гражданского кодекса РФ в части возмещения вреда.
Следует отметить, что кооптировать нормы трудового права Гражданский кодекс РФ может лишь в той их части, которая относится к частно-правовой (договорной) сфере общественных отношений. В охране труда, наоборот, доминируют нормы публичного права, договорная составляющая минимальна и этот водораздел гражданскому праву, скорее всего, не преодолеть, хотя на пути к рынку возможны любые сюрпризы, в том числе и в области законотворчества.
Однако изготовление законодательного винегрета путем механического перемешивания в одном акте норм из различных отраслей права следует прекратить, ибо понятийный аппарат отраслевого регулирования существенным образом разнится и привести его к единому знаменателю (пониманию) невозможно.
Если будет время, посмотрите на досуге, как понятие «страховой случай» толкуют Трудовой кодекс и законы «Об обязательном соц. страховании от несчастных случаев», «Об организации страхового дела», «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств», «Об обязательном страховании жизни и здоровья военнослужащих», «Об обязательном пенсионном страховании» и «Об основах обязательного социального страхования».
С другой стороны, интересным будет глянуть, как Трудовой кодекс определяет время без привязки к срокам — своевременно, несвоевременно, незамедлительно, немедленно, периодически.
4. Против ветра
Необходимо иметь в виду, что возврат к гражданско-правовым методам регулирования противоречит историческому ходу развития событий. В Х1Х в европейских государствах (Австрии, Венгрии, Германии и др.) трудовой договор изначально представлял собой разновидность гражданско-правового договора о найме услуг.
Это обусловливало возмещение вреда при несчастном случае в рамках договорной ответственности, т.е. ответственность работодателя могла наступить только при наличии его «доброй воли», зафиксированной в договоре. Поскольку ни один работодатель не горел желанием добровольно брать на себя ответственность за травматизм, механизм возмещения вреда не обеспечивал работнику необходимый уровень защищенности.
В попытках преодолеть так называемую «хозяйскую власть» работодателя, юридическая практика постепенно перешла на позиции внедоговорного, т.е. деликтного механизма возмещения вреда работнику. Суд с учетом вины каждой из сторон трудового договора, мог установить как размер причиненного вреда, так и размер его возмещения, несмотря на то, что в трудовом договоре такие условия не оговаривались. Это был шаг вперед в деле защиты прав человека, но и он не полностью удовлетворял общественные интересы.
По некоторым данным, примерно 40% несчастных случаев не были связаны ни с виной работника, ни с виной работодателя и не подпадала под механизм безвиновной ответственности последнего как владельца источника повышенной опасности. Такие случаи тяжким бременем ложились на общество.
Иными словами, в 40% случаев методы гражданско-правового регулирования при возмещении вреда были бессильны, пострадавших содержали за счет средств бюджета разных уровней, т.е. за счет налогов, имеющих ярко выраженный публично-правовой характер.
Придя к выводу, что работник стабильно подвержен риску получения травмы, который нельзя полностью исключить профилактическими мероприятиями, теория стала рассматривать несчастный случай с работником при отсутствии вины сторон трудового договора в качестве явления, подобного поломке оборудования. Бороться с этим явлением стали путем страхования, включая расходы на него в себестоимость продукции.
5. Возмещение вреда как камень преткновения
Порядок возмещения причиненного вреда изменился, он уже определялся не индивидуальным договором между работником и работодателем и не судом в условиях деликта, а законом, установившим единые для всех стандарты, не взирая на территориальную или отраслевую принадлежность субъектов правового регулирования. Включился публично-правовой механизм.
От гражданско-правовых принципов пришлось отказаться.
Право пострадавшего на возмещение вреда на основе договорной или деликтной обязанности конкретного лица объективно трансформировалось в право на социальное обеспечение [5]. Поэтому даже частичный перевод трудовых отношений на гражданско-правовые рельсы следует рассматривать как явление регрессное, понижающее уровень реальной защищенности работающих, особенно в сфере охраны труда.
Однако законодательные новеллы получили свое дальнейшее развитие в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. № 2 «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации».
Из п. 1 постановления следует, что если спор возник по поводу неисполнения либо ненадлежащего исполнения условий трудового договора, например, на предоставление жилого помещения, то, несмотря на то, что эти условия включены в содержание трудового договора, они по своему характеру являются гражданско-правовыми обязательствами работодателя, что сказывается на определении подсудности спора.
6. У семи нянек дитя без глаза
Развивая эту тенденцию дальше, отметим, что по новому кодексу заработную плату уже невозможно отграничить от вознаграждения по гражданско-правовомудоговору, поскольку таковы формулировки ст.129 Трудового кодекса РФ. Следовательно, есть все основания ожидать, что подсудность споров по заработной плате также будет отнесена к гражданско-правовой сфере, несмотря на то, что заработок — одно из существенных условий трудового договора.
Причем, ждать, видимо, придется не слишком долго. Двумя определениями без номера от 18.03.2005 г. Бабушкинский районный суд г. Москвы прекратил производство по иску Д. к ФГУП «Московский приборный завод» о выдаче трудовой книжки и выплате некоторых сумм в счет компенсации неиспользованного отпуска и т.д.