А еще это кошмарное происшествие со старушкой, которая покончила с собой практически у них на глазах. Том видел все от начала до конца. Слава богу, дети и она сама узнали, что произошло, только когда на улице раздались крики. Том пошел помочь, он даже говорил с полицейским сразу после несчастного случая, а она поспешила увести детей, чтобы никто не смотрел на тело. Это было ужасно. Тем вечером они долго говорили о происшествии, чтобы избавиться от неприятного впечатления и чтобы оно не нанесло травму мальчикам. Оливия особенно переживала за Оуэна, учитывая, через что ему пришлось пройти. Между тем, к ее удивлению, мальчики не проявляли никаких признаков потрясения.
Смауг пришел и улегся под боком, навалившись на нее почти всем весом.
— Смауг! Ну серьезно? Здесь столько гектаров, всё твоё, а ты приходишь улечься на меня?
Оливия все же ласково потрепала Смауга. Она думала о том, как построить день. Даже если малышка Зоуи будет (наконец!) спать, а мальчики еще не выйдут из комнат, Джемма приедет, как всегда, рано, чтобы взять на себя детей. Оливия чувствовала себя усталой, на нее начинала наваливаться тяжесть бессонных ночей. Зоуи, спавшей всегда без задних ног, после их переезда почти каждую ночь снились кошмары, так что она в ужасе кричала, поднимая на ноги всю семью. Оливия и Том по очереди успокаивали малышку, и проходило иногда больше часа, прежде чем та засыпала. Они относили все на счет новой обстановки: здесь были стены, которых она не знала, и даже здешние шумы совсем не походили на привычный гул, который больше двух лет баюкал ее в Нью-Йорке. Привыкание, однако, затягивалось, и Оливия подумывала о том, чтобы показать Зоуи педиатру, но Том считал это пустой тратой времени и денег. Зоуи была просто маленькой девочкой, сбитой с толку переездом, и вдобавок того возраста, на который приходится пик ночных кошмаров. Им надо было просто потерпеть, чтобы она наконец почувствовала себя здесь дома, чтобы «рев моторов и гудки машин заменились на уханье сов и гудение ветра в ветвях», как заявлял Том, «в общем, чтобы она сбросила панцирь, наросший под воздействием губительной цивилизации!» Ох уж этот сочинитель Том с его извечными пышными тирадами! Но она любила его и за это.
Смауг положил морду на ее колени.
— Ну что, здоровяк, ты тоже наконец привыкаешь к дикой жизни вдали от твоих тротуаров и выхлопных газов, которые забивают тебе нос?
Она снова вспомнила первые дни, когда собака, по всей видимости, нос к носу столкнулась с каким-то диким животным. Как ни подбодряли его все члены семьи, Смауг решился снова выйти из дома только спустя время. И даже теперь он не желал далеко отходить от прямоугольника подстриженной травы. Этот дурачок не удосуживался даже бегать в ближайший лес, чтобы справить нужду, и оставлял свои гадкие сувениры прямо в саду.
— Да, ты не самый умный малый… Но ты милый.
До слуха Оливии донесся шум машины Джеммы, которая подъезжала к тупику, и она встала. Пора было собираться. С тех пор как она положила на стол начальника свое заявление об уходе, ее больше всего тревожила вовсе не перспектива лишиться столь хорошо оплачиваемой работы или остаться без всеобщего внимания — вовсе нет. Она боялась, что ей будет нечем заполнить свои дни. Оливия была энергичной женщиной, для которой достижение больших и маленьких целей было насущным хлебом, это подстегивало ее и помогало двигаться вперед. Переехав в Мэхинган Фолз, она боялась, что ей нечего будет вписать в список дел, и ей пришлось быстро искать себе новые интересы. Прежде всего следовало обзавестись знакомствами. Она чувствовала, что хочет вернуться к увлечениям своей юности, когда она была еще молоденькой журналисткой на крошечной радиостанции. Она скучала по журналистике. Конечно, здесь ей не придется разъезжать с утра до ночи, готовя репортажи, но она к этому больше и не стремилась. К тому же от нее, не местной, этого и не ждали, пусть она и могла бы, будучи знаменитостью, иметь преимущества. Нет, она скорее думала о том, чтобы для начала предложить какой-нибудь местной газете вести небольшую колонку.
Она посмотрела над вершинами деревьев в глубину сада и увидела скалистую громаду горы Венди, возвышавшуюся над округой. Металлическая антенна на ее вершине, увешанная тарелками, сверкая, властно высилась над городом, подобно современному распятию.
Оливия покачала головой. Если подумать, была своя ирония в том, что они купили дом прямо напротив.
В третий раз с начала ужина Чад стукнулся головой о лампу, которая чересчур низко свешивалась над кухонным столом, установленная в нише на террасе, и лампа раскачивалась над тарелками и блюдами.