Чад вытер испачканными руками пот со лба, размазав по лицу черные полосы.
— Пойду принесу еды. Нам надо устроиться в центре, — уточнил он, уходя в коридор.
Он вернулся с полными руками пакетов с печеньем и с бутылкой «Маунтин Дью» и присел на корточки, чтобы забраться в их убежище. После того, как они полдня строили лабиринт, Чад постоянно путался, сворачивал в тупик и ругался под насмешки Оуэна, который успевал уйти далеко. Глаза Чада все ещё не привыкли к темноте, и он не очень хорошо ориентировался. Наконец он нашёл Оуэна, сидевшего в середине комнаты в центральном шалаше площадью два на два метра. Они распили вдвоём бутылку и опустошили пачку печенья, рыгая и смеясь.
— Представь только лица Коннора и Кори, когда мы им это покажем!
Чад покачал головой.
— Коннора больше не интересует такая ерунда, он предпочитает фантазиям реальность.
— Но это же настоящая берлога! Какой пацан не любит берлоги?
— Коннору теперь больше нравится пялиться на девочек, чем строить берлоги.
— Думаешь?
— Уверен.
Эта мысль, казалось, заставила Оуэна крепко задуматься. Потом он сказал:
— Ну тогда Кори тоже. Он в своей комнате пялился на соседку в бинокль.
— Но Кори ещё не перешагнул эту черту, понимаешь? Он смотрит на девочек, потому что они красивые, но он на них не зациклен, он все ещё любит игры, как мы с тобой.
— А ты? Ты смотришь на девочек?
— Ну… Я не знаю.
Оуэн пристально уставился на Чада, хотя было совсем темно, если не считать слабого света, просочившегося сквозь покрывала над их головой.
— А как тебе Джемма? — спросил Оуэн.
— Джем? — осклабился его друг. — Она же сестра Кори!
— Ну и что?
— Она… Ну, не знаю… У неё огромные сиськи!
Мальчики прыснули, но Чад спросил:
— А ты бы хотел их увидеть?
— Ее сиськи? А дальше что? Нет уж, я не хочу ослепнуть!
Оба громко заржали.
В глубине души Чад сам не знал, что он об этом думает. Девочки определенно были ему не так интересны, как игры с друзьями, хотя он не мог отрицать, что девочки вызывали у него некоторое любопытство. Представляя Джемму в одном купальнике, он чувствовал волнение.
— Знаешь, что было бы круто? — сказал Оуэн, помолчав немного. — Проектор звездного неба! Он у меня работает на батарейках. Он должен быть где-то в шкафу, сейчас принесу.
Оуэн ушел, и Чад слышал его шаги в коридоре, а потом на кухне. Он облокотился на коробки, достаточно тяжелые, чтобы выдержать его вес. Разговор о девочках его волновал. От Коннора исходили уверенность и обаяние, и он имел успех у девчонок, Чад был в этом уверен. Коннора уже не интересовали детские игры, он становился взрослым. Но Чад был не готов отказаться от игр, пусть и слишком ребяческих, и от прогулок с друзьями ради встреч с девушками, какой бы привлекательной ни казалась их грудь. Нет. Он просто-напросто не был пока готов. К тому же Чад знал, что обратного пути не будет. Стоит однажды переступить черту, и навсегда откажешься от простых радостей. Это было как скатиться с горы. Стоит шагнуть — и уже не сможешь передумать или остановиться в полете, придется идти до конца. До конца — Чад прекрасно знал, что в данном случае имеется в виду.
Секс.
Отвратительная штука, о которой все говорят. Отец слишком часто об этом говорил, чтобы Чад мог оставаться в неведении. Деньги и секс правят миром. И то и другое отталкивало Чада. Деньги предполагали работу, считай что на всю жизнь, а секс — какие-то влажные органы, о которых Чад старался не думать. Это как есть говяжий язык, думал он, кому-то нравится, но он предпочитал не пробовать.
Послышался шорох у коробок со стороны комнаты Оуэна.
— Нашел? — спросил Чад.
Вопрос повис в воздухе. Теперь он слышал только собственное дыхание. Чад сразу догадался. Ага, ты хочешь поиграть в прятки! Если Оуэн рассчитывал застать его врасплох, Чад подхватит игру, чтобы поразвлечься и убить время до вечера. Он тихонько наклонился и пополз на четвереньках, стараясь не касаться коробок и дышать как можно тише. Медленно переступая, он добрался до угла и выглянул, чтобы убедиться, что Оуэна за поворотом не было. В полумраке было видно только дрожащее на сквозняке покрывало. Очень хорошо. Ты настроен серьезно, но еще посмотрим, кто кого!
Опираясь на колени и локти, Чад прополз еще пару метров и достиг следующего поворота. За его спиной скрипнула половица.