— Знаю, что тебе до смерти охота отметить наш переезд, но сегодня это выше моих сил. Имей в виду, что для меня это огромное разочарование: оказывается, я не суперженщина…
Том провел рукой по ее волосам.
— Ты не останавливалась ни на минуту, я думал, что в один момент ты свалишься…
— Обещаю, мы займемся любовью в каждой комнате этого дома, только дай мне пару-тройку лет отдохнуть после этого дня.
Том наклонился к жене:
— Ты забываешь, что у нас дети. Кончилось то время, когда мы могли переспать когда пожелаем и где угодно!
— Зоуи — в детсад, мальчиков — в школу, — коротко ответила Оливия.
— Сейчас июль, у детей каникулы. Придется немного подождать…
Усилием воли Оливия высвободила руку и притянула к себе мужа, схватив его за ворот пижамы.
— Наплевать. Ради того, чтобы потрахаться, я вышвырну их на улицу. Я отвратительная мать — сначала секс, потом дети. Но сейчас — спокойной ночи!
Она подставила мужу губы для поцелуя, повернулась на бок и через две минуты уже спала.
Том хотел вернуться к чтению. Его глаза пробегали по строчкам, но смысл слов до него не доходил. Он положил журнал и оглядел комнату, едва освещенную ночником. Это было просторное помещение. Толстый ковер на полу, чистые выкрашенные стены — все свидетельствовало о том, что все было недавно отремонтировано, не больше двух лет назад. Потом взгляд Тома остановился на трех больших окнах, которые он только завесил шторами, но не опускал жалюзи. Утром, возможно, они пожалеют, когда солнце будет бить прямо в глаза, но Том надеялся, что деревья смогут рассеять лучи утреннего солнца.
Это был большой дом. Очень большой. И очень тихий. Им нужно будет время, чтобы еще привыкнуть. На самом деле дом был не таким уж и тихим, но они-то привыкли к постоянному гулу нью-йоркской улицы. Здесь же тишину нарушал только скрип дерева и распахнутых на сквозняке дверей. Иногда пробегала по крыше белочка или ветка царапала черепицу. У каждого дома есть свои обычные звуки, и нужно было привыкнуть к звукам Фермы.
В коридоре заскрипела половица, и Том подумал, что проснулся кто-то из мальчиков.
Или, скорее, это дом дышит. Как всякое старое здание.
Он прислушался, но скрип больше не повторился, зато послышался какой-то шум на нижнем этаже.
Дурачок Смауг, наверно, вот и все.
Том никак не мог успокоиться. Он чувствовал себя как на иголках.
До начала учебного года они совсем здесь освоятся, убеждал он себя. Теперь это будет их дом. Их берлога. Нужно только немного времени, чтобы обжиться и наконец почувствовать себя дома.
Но сейчас, в этот ночной одинокий час, Том терзался сильными сомнениями. Он изо всех сил хотел верить, что они сделали верный выбор. Ни у Оливии, ни у него не было запасного плана.
Темнота ответила ему очередным скрипом.
Том не знал, хотел ли дом его успокоить или жестоко посмеяться над ним.
3
Джемма Дафф вела свой старенький «Датса́н» вдоль Мэйпл-стрит, в тени высаженных вдоль тротуаров мощных кленов, чья листва давала бодрящий отдых от июльского солнца. По своему обыкновению она ехала медленно и любовалась ровными рядами деревянных домов и идеальной чистотой газонов этого квартала, известного как самый спокойный во всем Мэхинган Фолз — но и самый скучный, или, как выражалась Барбара Дитилетто, «до жопы душный».
Правда, надо сказать, что в последнее время Барбара уже не тусовалась со всеми. За ней надзирали, с одной стороны, родители, опасаясь, что она сбежит, а с другой — городская полиция, желавшая узнать, что ей поведала лучшая подруга перед своим исчезновением. Лиз Робертс, работавшая в тот день нянькой, неожиданно и бесследно пропала. Уж насколько она слыла эксцентричной натурой, никто не мог предвидеть ничего подобного, так что поговаривали даже, что, возможно, она покончила с собой, бросившись с вершины Махингэн Хэд — скалы на морском берегу, на которой возвышался маяк.
С тех пор Барбара лишь изредка выходила из дома, при этом почти всегда не одна и не позже восьми вечера; с ее характером это должно было быть пыткой.
Перед Джеммой возник лес, и она прибавила газу, чтобы въехать на холм, знаменовавший начало Трех Тупиков. Большинство жителей Мэхинган Фолз даже не считали этот район частью городка, уж очень он был отдаленным и диким, к тому же состоял всего из пары старых уединенных построек. Показался перекресток трех улочек, петлявших среди деревьев, и Джемма поехала по центральной — Шайло Плэйс. Она проехала по потрескавшемуся асфальту, покрытому выбоинами, и притормозила, завидя скрытый листвой красно-белый фасад. Ферму полностью перестроили два или три года назад, как она слышала, но до сих пор ей не случалось убедиться в этом самой. Никто не захаживал сюда без повода, и в этом смысле квартал полностью соответствовал своему названию: всего лишь тупики, упирающиеся в опушку леса.