— Марш отсюда, — бросил директор Барни, и ребят как ветром сдуло.
— Может, вам стоит немного пересмотреть методику преподавания? — обратился он к мистеру Дэвидсону, многозначительно взглянув на окно с решёткой. Мистер Дэвидсон знал, что предыдущий математик выбросился из окна. Знал и многое другое. Но отвечать директору Барни не стал. Ему было горько и омерзительно. Ему было по-настоящему плохо.
Директор Барни, так и не дождавшись ответа, усмехнулся и пошёл в свой кабинет. Энди поплёлся за ним. Выбора у него всё равно не было.
Себастьяна тошнило в туалете. Он отравился страхом и пытался от него избавиться. По крайней мере, так, и довольно ясно, он себе это представлял. Себастьян знал, что если директор Барни начнёт проверять их реальные знания, численность учеников резко поубавится. Он думал о своём последнем разговоре с Ронни. Думал о Саймоне. О том, что они предлагали сделать. Себастьян настолько ослаб, что еле поднялся с колен. Похоже, вариантов нет. Они должны это сделать, иначе в следующий раз у доски может оказаться сам Себастьян, или Ронни, или Саймон. Себастьян медленно пошёл в комнату отдыха, где они спали. Идя по коридору, он представлял себе Тима и Энди, которые так же шли по этому коридору, но за директором Барни. В его кабинет. И не возвращались.
Пошатываясь, он вошёл в комнату и сказал Ронни только два слова:
— Я согласен.
* * *
Выборочные проверки продолжились. Учителей это здорово припугнуло, и бог знает, что именно имел против них директор Барни, но идти против него они не стали. Никто больше не завышал оценки. В том числе и мистер Дэвидсон. Потому что учителя математики у них снова временно не было. Поговаривали, что он уволился.
— Уволился? Отсюда так просто не уволиться, — покачал головой Ронни. — Боюсь, он пострадал из-за нас.
— И что с ним теперь? — в голове у Себастьяна сразу возникло много разных, испуганных мыслей, но он старательно их отгонял.
— Кто знает…
Себастьяна передёрнуло.
— Господи, как можно быть таким… Таким, как директор Барни. Как?!
Ронни понимал, что это скорее риторический и отчаянный вопрос, но всё же задумался.
— Знаешь, говорят, когда-то давно он сам здесь учился. Раньше это здание было обычной школой. Спустя годы она стала совсем запущенной, её собирались закрывать и сносить. Но в то же самое время один из её бывших учеников как нельзя кстати получил наследство. Это был директор Барни. Он выкупил и отреставрировал здание, сохранив школьный профиль по желанию властей, но добавив ещё один по собственной инициативе. Он стал полновластным хозяином в своём личном мире, своей школе-приюте, единолично контролирующим всё и вся. Говорят, к тому времени, как он стал здесь директором, он уже немного тронулся. И не факт, что на это не повлияло его обучение здесь. Похоже, это место никогда не отличалось доброжелательностью.
— Кто говорит?
— Ну-у… Мы как-то подслушали разговор бывшего математика с учителем физкультуры. Они это обсуждали. Заметив, что мы всё слышали, они так струхнули, что всем понаставили пятёрок. Как будто мы бы рассказали директору Барни. Хотя, по идее, мы должны были.
— Кошмар. Если это правда, то сколько же это всё длится?
— Не знаю. Наверное, вечность. И наверняка кто-то из нас тоже двинется настолько, что сменит директора Барни на его посту, — усмехнулся Ронни. — Но чёрта с два это буду я, — добавил он жёстко.
— И уж точно не я, — Себастьяна передёрнуло. — А что значит «должны были»?
— То и значит. Доносить друг на друга — неписаное правило, хотя мы редко им пользуемся.
— Ненавижу это. Вот уж чего я точно никогда не сделаю.
— Не зарекайся, Себ. Захочешь жить — сделаешь что угодно. Точно тебе говорю. Не зарекайся.
Себастьян лишь покачал головой.
Энди больше никто не видел, как и тех, кто также не прошёл проверку директора Барни. В школе воцарилось безмолвное отчаяние, как туман обволакивающее несчастных ребят. Только Себастьян, Ронни и Саймон не поддавались ему. Потому что у них была надежда.
У них был план.
План этот они обсуждали пять дней. Каждый день любого из них могли вызвать к доске, и маловероятно, что это обошлось бы. Но им нужно было всё продумать. До мелочей. Ночами они шептались, спорили, каждого то и дело не устраивала какая-либо деталь плана, но в итоге они сошлись во мнениях. Каждому была отведена конкретная роль. Важная роль. Только втроём, только вместе они смогли бы осуществить свой план. Они были довольны.