бокситов - алюминиевой руды. Поселок находился как раз на границе между
Казахстаном и Узбекистаном, что, как потом выяснилось, создавало проблемы
этнического характера. Но это будет потом, а в этот момент Гарик и Сашка въехали
в поселок, ничем не отличающийся от нескольких кишлаков, которые они
проезжали до этого. Только, может быть, ряд когда-то красных, а теперь бледно-
розовых транспарантов, висящих как одежда на нищем, ненавязчиво призывали
чего-то крепить и строить и служили символами, по которым местные жители -
половина казахов, а половина узбеков - осознавали государственную значимость
данного конкретного населенного пункта. Итак, машина въехала в поселок и тут же
свернула на окраину, где возле горной речки ютились несколько неказистых, наспех
39
сколоченных из досок, будок. Возле одной из них стояли примитивные деревянные
столы и скамейки, символизируя очевидно "ресторан" под открытым небом. В
"окно выдачи" вовнутрь просунулось чье-то тело так, что виднелась только нижняя
половина, причем спина и часть рук, не прикрытые одеждой, были искусно
расписаны лагерной татуировкой. Внутри будки кто-то находился, поскольку оттуда
доносились нечленораздельные крики и обрывки замысловатого мата. Вдруг тот,
что просунулся вовнутрь, отпрянул от окошка и резко развернулся к публике. От
лица его шел пар, оно было красным и совершенно безумным. С ушей свисали
ошметки капусты.
-- А-а-а-а-а-!!!! - взвыл мужик и помчался к горной речке, протекающей рядом..
-- У-у-у-б-и-и-л! Ошпарил п-а-а-а-дл-а-а-а!!!
С размаха он бросился в бурную воду и стал крутить головой, сопровождая эти
действия витиеватыми выражениями, из которых самыми цензурными были:
-- Зарежу суку, хрен нашинкую с луком и жрать заставлю! Падла!
Мужик вдруг замер, как бы осененный идеей, потом вылез из воды, постоял
несколько секунд, наклонив голову, в задумчивости как бык на корриде, и вдруг
решительно бросился к небольшому сарайчику, расположенному неподалеку.
Оттуда он выбежал с канистрой, подбежал к "столовой" и стал на глазах у
оторопевшей публики обливать ее деревянные стены, по-видимому, бензином,
сопровождая свои суетные действия рефреном: "Вот, падла, сварить хотел, а я тебя, сука, поджарю...". Наконец до самых решительных дошло, что ситуация начинает
приобретать опасный и даже трагический оттенок, и они бросились отнимать
канистру и утихомиривать буяна. Последний дернулся пару раз, но потом обмяк и
отдался на волю толпы, как будто заранее предвидя такой финал. Он сел прямо на
землю и неожиданно красивым голосом затянул: "Я помню тот Ванинский порт и
рев парохода угрюмый, как шли мы по трапу на борт в холодные темные трюмы...".
Все с уважением слушали, а один из слушателей, мечтательно поглядывая на небо, сказал: "Душевно все-таки Василич поет. Говорят до того как жену зарезал в
консерватории учился...''
После окончания песни все еще с полминуты стояли, завороженные
"искусством", и только потом с удивлением обнаружили в своей привычной
40
компании новых людей. Стали расспрашивать студентов, откуда и с какой целью, а
потом стали с удовольствием вводить их в курс дела, перебивая друг друга. Как
оказалось, полевая партия была разделена на два отряда - в одном начальником был
почти пенсионер Анатолий Иванович - участник войны, пятидесятипятилетний
работящий дед, а во втором - выпускник ташкентского политеха, Фархат, узбек по
национальности - ленивый, но знающий свое дело инженер. У последнего
складываются напряженные отношения с местным населением - главным образом,
казахами. Напряжение росло, но пока только обещали побить, что никак не
улучшало его настроения.
Двое ребят из рабочих вызвались повести студентов к общежитию где им
предстояло жить. Как выяснилось, все молодые рабочие обитали в одном большом
доме, правда без окон, но из-за теплых ночей вполне подходящем, а два деда -
бывших заключенных - жили вместе в заброшенной глинобитной развалюхе.
"Партийная интеллигенция" занимала "аппартаменты" в центре поселка. Главная
контора партии - на площади возле бани. Аман (начальник) бывает наездами, т.к.
почти все время бешпармачит (пьянствует и ест бешпармак) с местными баями
(всякого рода начальниками и начальничками) для поддержания отношений, что,
кстати, было немаловажно для местной специфики. Вечером Гарик и Сашка уже в
общежитии познакомились с рабочими - парнями-казахами, но не из этого поселка.