Кажется, что лунная поверхность надвигается на космонавтов с огромной скоростью. Это зрелище, от которого у них захватывает дух. Они падают как раз на мощные кольцевые горы кратера Коперник ... Он все больше и больше попадает в поле зрения, заполняет его. Будет ли действие системы торможения достаточно сильным? Корабль еще движется со скоростью 25000 километров в час, семь километров в каждую секунду.
- Профессор, - выпалил Шеппард, - Профессор, запустите тормозные двигатели на полную силу! Это же сумасшествие, самоубийство!
Профессор Бёрнс прижимает руки к панели приборов.
- Еще нет, Шеппард, еще подождем! – В его голосе чувствуется невероятное нервное напряжение. – Высота всего 3000 километров ...
Когда космический корабль разлетится на куски?
Шеппард хочет оттолкнуть профессора от рычага тормоза, хочет усилить действие тормозных двигателей. Но властное движение профессор вызывает у него состояние нерешительности. Лицо Бёрнса выдает железную концентрацию. Ни один мускул не дрожит на нем. Словно высеченный из камня, он сидит в кресле, держа руки на рычаге тормоза. Его взгляд скользит от шкал к экрану – сравнивая, взвешивая. За его высоким лбом четко и ясно работает мозг. И Шеппард вдруг чувствует совершенно ясно: Если кто и может не дать им разбиться, то этот невзрачный человечек рядом с ним, это Бёрнс, которого он прежде всегда недооценивал, считая его пугливым и заторможенным.
В нем невольно выросло уважение перед способностями другого, который сконструировал Фёникс и сейчас будет мастерски справляться с ним.
Его взгляд падает на высотомер. Холодок пробегает у него по спине: еще 1200 километров!
Тут Бёрнс надавливает на рычаг до конца, включает также боковые дюзы для усиления. Корабль бросает вперед рывком, Шеппард швыряет вперед. Боль пронизывает его колено. И, вот, он видит, как кратер прекращает расти, уходит в сторону. Поверхность Луны начинает скользить, больше не приближается, а закатываясь в сторону.
Траектория полета Феникса изгибается все сильнее, приближается к траектории вращения. На высоте в тысячу метров, ракета выруливает над поверхностью и устремляется над разрушенным ландшафтом, начиная вращение вокруг Луны.
Шеппард громко вздыхает, стирает пот со лба. Профессор Бёрнс тоже выходит из своей концентрации, проводит рукой по глазам. Затем он смотрит на инженера и смеется.
- Ну, Шеппард, худшее позади! Мы стали спутником Луны. Посмотрим, как выглядит ее оборотная сторона.
Затем он снова обращается к своим приборам.
И для инженера Шеппарда теперь начинается напряженная деятельность. Камера жужжит и фиксирует каждую фазу полета на Луну на кинопленку. Она работает в ускоренном режиме, чтобы потом можно было проанализировать поверхность, над которой она сейчас скользит, опускаясь все ниже.
Вскоре они долетают до терминатора, границы света и тени. Освещенная Солнцем поверхность исчезает, и Феникс погружается в непроглядную темноту.
После половины витка ночная сторона пройдена, лунный день снова окружает их. Светящийся ландшафт, который движется им навстречу, кажется необычайно мертвым и безжизненным, желтым и нереальным. Возвышающиеся обрывистые горные цепочки сменяются огромными равнинами, которые пересекают трещины, шириной в несколько километров. И снова и снова кратеры, кольцевые горы, очень плотно друг к другу, бесчисленные, необъятные.
Мертвое, однотонно пустое, унылое однообразие, покрытое слоем грязно-желтокоричневой пыли словно огромным саваном.
- Здесь, в этом призрачном мире теперь я должен провести несколько дней, - думает Шеппард. Видит бог, что он быстро выполнит задание, и тогда его ничто больше не будет держать здесь.
Они уже несколько раз обогнули Луну. Феникс опускается все ниже. Скорость сильно упала. Измеритель скорости показывает восемьдесят километров. Теперь для Шеппарда время действовать. Задание, которое ему доверил майор Грюнтерс, начинается.
- Где мы будем приземляться, профессор? - следует его вопрос.
- По возможности ближе к границе дня и ночи, - следует ответ. – Вы сами знаете, Шеппард, что у нас тогда будет четырнадцать солнечных, и если наш отлет будет отложен – что, я надеюсь, не произойдет -, тогда нас не так быстро настигнет темнота. Если мы прилунимся у самих кольцевых гор Платона рядом с кратером Омега, то у нас хорошие возможности для исследования.
Шеппард мгновенно пробегает в уме карту лунной поверхности, которую он выучил досконально. У кольцевых гор Платона – это было бы роковой ошибкой! Это дальше приблизительно на тысячу километров к северу.