Лучше всего там было в конце лета — начале осени, когда почти не оставалось туристов. Можно было поваляться на травке с книгой в руке, покуривая сигарету. Или забросить на спину рюкзак и отправиться бродить по горам. «Так что я гуляла в одиночестве по горам, вечерами играла в карты со здешними девчонками и их парнями, приходившими из деревни навестить их, или сидела одна у очага, курила и била баклуши»[83]. Сигрид занимали также и образ жизни людей на сетере, местные старинные обычаи. Она научилась доить корову, сбивать масло, рыбачила на озере Смюкшёен.
Здесь, в Хёврингене, она встретила родственную душу — шведа Йосту аф Гейерстама, сына писателя Густава аф Гейерстама. Йоста круглый год жил в Гудбрандсдале и совершенно онорвежился. Будучи на шесть лет младше Сигрид, он любил поддразнивать ее, называя «тетей». Рисовал он даже лучше ее, а вот в осуществлении своих литературных амбиций ему еще не удалось продвинуться так далеко. Их дружба началась с походов по Рондским горам и долгих дискуссий о литературе и жизни художника. Так Сигрид обнаружила, что помимо просто «мужчин» встречаются и братья по духу, с которыми ей интересно проводить время. К тому же Поста был симпатичным молодым человеком, высоким, хорошо сложенным, на которого было приятно посмотреть. Он ничуть не уступал ей по красоте. С Йостой она чувствовала себя свободно, он поддразнивал ее, умел рассмешить. С ним можно было говорить на философские темы, попыхивая сигаретой, или просто сидеть рядом и молчать, наслаждаясь видом. Они вместе веселились, слушая цветистые повествования, на которые местный люд был мастак, а по вечерам наслаждались страшными историями о привидениях и скрытом народце.
Сигрид обожала мистику и утверждала, что кто-то «коснулся» ее, когда она приняла вызов Йосты и согласилась пересечь пастбище одна в непроглядную ночь: «Внезапно что-то холодное и бесформенное толкнуло меня по руке. Я развернулась; бежать я не смела, но прибавила ходу насколько возможно, и с каждым шагом меня все больше охватывал страх. На спину мне легла бесплотная тяжесть, это был страх, он был тяжелее воздуха, невидимой стужей он обволок мне лицо. Чем дальше, тем хуже — спотыкаясь и заплетаясь, я изо всех сил спешила вперед, а по телу струился холодный пот»[84]. При воспоминании об этом происшествии у нее мурашки бегали по коже — прямо как когда она слушала страшные истории, что рассказывали няня или отец!
Сигрид лежала на траве с дешевым изданием Байрона в руке и курила. Она отдохнула, набралась сил. Пришла пора возвращаться в контору. Книга продавалась неплохо, количество рецензий било все рекорды. Критики по большей части отнеслись к ней благосклонно, признавали роман вполне зрелым дебютом, а особой похвалы она удостоилась за свою для женщины-писателя «довольно нехарактерную честность». Было так странно видеть свое имя в прессе с титулом «писательница», превратиться в известную широкой публике «фрёкен Сигрид Унсет, молодую даму двадцати пяти лет, дочь покойного Унсета, известного археолога, стипендиата университета, и фру Унсет, урожденной Гют, из Калуннборга». Кое-какие замечания задели Сигрид за живое. В частности, некоторые критики порицали ее за употребление выражений из подросткового жаргона, а сам роман, по их мнению, был лишь одним в ряду дамских романов, результатов труда целой школы женщин-писательниц.
Среди немногих негативных отзывов была и статья анонимного рецензента в газете «Социал-демократ». Он утверждал: книга свидетельствует о том, что женщины неспособны понять сущность любви: «Фру Марта понимает эротику, но не любовь, что характерно для большинства женщин, и автор романа здесь не исключение»[85]. Подобная критика могла вызвать у нее только улыбку. Но еще больше ее рассмешила статья датского обозревателя из «Даннеброг», где он не скупился на похвалы, правда несколько по ложному адресу: «…ему присущи некая обаятельная дерзость, проникновение в суть явлений. Временами его стиль кажется грубоватым, но в любом случае оставляет впечатление истинно норвежской свежести»[86]. Ее приняли за мужчину. Должно быть, Сигрид смеялась до слез.
85
Social-Demokraten, 25.10.1907, jf. Trond Haugen: «Den kritiske mottakelsen av Sigrid Undsets debutbok Fru Marta Oulie».