Боль была сильной и яростной. Удар, видимо уже не первый, на этот раз пришелся на раненную сторону лица, приведя Уилла в сознание и тут же чуть было снова его не отняв. Рот был полон крови, жутко воняло кислым и гнилым, мир вокруг вертелся и дергался, будто пытаясь переживать Хромого беззубыми деснами.
Понадобилось, наверное, еще удара три, прежде чем он понял, что все еще привязан к лошади, и что это не все вокруг встало на дыбы, а испуганное животное, резкими движениями пытавшееся отогнать от себя чужаков. Каждый раз, когда конь взвивался, дергая в воздухе передними копытами, или взбрыкивал задними, Уилла трепало и било о круп и седло, словно безвольную тряпичную куклу.
- Сто… кх… стой… оста… новись… - просипел он, пытаясь вернуть себе хоть какое-то подобие опоры. Но слабые руки проскальзывали по пропитанным потом веревкам, перед глазами слишком кружило и размывалось, а голос не был слышен даже ему самому. – Ос…тано…вись… Стой…
- Папа! Папа, дядя живой! Он шевелится!
Звонкий детский голосок коснулся слуха примерно с такой же лаской, что и входящий в висок обломок стали.
- Это лошадка дядю шевелит, - примирительно отозвался другой, на этот раз мужской и зычный. Слова он произносил понятно, хотя сознание Уилла и угадывало их суть с некоторым трудом и запозданием, но все же как-то странновато. Лооошадка, с четким ударением на о, шевеееелит.
- Стой… сссука… - просычал Уилл уже громче и даже умудрился хлопнуть лошадь по крупу. Животное дернулось, словно от неожиданности, громко и испуганно заржало, но, похоже, все же начало сбавлять темп. Довольно скоро мир вокруг Хромого стал приобретать хоть какое-то подобие устойчивости.
- И правда, живооой, - с некоторым то ли удивлением, то ли даже недовольством прокомментировал все еще невидимый мужчина, и Уилл не без труда оторвался от горячего потного пропыленного конского бока, упираясь в него руками и даже не пытаясь усесться ровнее в седле, из которого он уже давно безнадежно съехал. – Не седооок, поооклажа.
Вот уж, что не в бровь, а в глаз. Всадником его сейчас смог бы назвать разве что слепой, да и то, ночью, со спины, за пять полетов стрелы. Уилл сплюнул кровь и негромко выругался под нос, пытаясь сообразить, что делать дальше. Становилось совершенно очевидно, что сам он из этой ловушки уже не выберется.
То, что прежде было способом обеспечить ему безопасность, теперь куда больше походило на орудие пыток. Веревка, которой он привязал себя к седлу и частично крупу лошади, уже давно перепуталась, местами перетерлась и лопнула, а иными - перетянулась и извивалась затейливыми узлами и изгибами. Сам Уилл сейчас полулежал - полувисел по левый бок коня, передавив собой седельные сумки и определенно не чувствуя не то, что левого бедра, а почти всей половины тела. Кровь, смешанная с сукровицей и гноем, разбуженная ударами, заливала лицо и шиворот. Глаза жутко щипало. Нос, кажется, недавно разбитый, уже стремительно наливался, перехватывая дыхание. Некоторая ясность сознания, принесенная ударом и резким ощущением опасности, потихоньку начала угасать, уступая боли, усталости и истощению.
- Не могли бы… вы… кхх… мне… помочь… - головой особо вертеть не получалось, и Уилл довольно быстро бросил все попытки рассмотреть говоривших. – По… пожалуйста…
- Лооошадь не пускает, - философски заметил незнакомец. Кажется, его голос теперь звучал на порядок ближе.
Хромой скосил глаз вправо и назад, затем чуть вперед, чувствуя, как ходящие ходуном горячие бока коня отдавливают ему ребра. Людей он все еще не видел, зато второй сигрулец обнаружился совсем рядом. Прикрывал его со спины.
Теперь хоть что-то, но становилось понятным.
Дрессированные лошади встали так, чтобы седок оказался фактически спрятан между ними, и теперь не подпускали к нему чужаков, оказавшихся слишком близко. И в любое другое время он бы, безусловно, мог их только похвалить за это, но сейчас…
- Ладно, дееержись, - вдруг раздалось совсем близко. Конь дернулся и всхрапнул, что-то со звоном лопнуло, и Уилл ощутил, что стремительно несется вниз.
- Да чтоб тебя трижды вы…
Что именно и каким образом должно было случиться с неожиданным помощником, к счастью, никто так и не узнал. Врезавшаяся в мужчину земля выбила из него грубость вместе с сознанием.
***
Когда Уилл пришел в сознание уже следующий раз, то обнаружил себя мирно лежащим на чем-то условно даже мягком, и, что куда важнее, устойчиво неподвижном. Над головой полудугой изгибались деревянные светлые стропила, украшенные резными узорами, левое плечо упиралось в укутанную тканями стену, по правую руку мир перекрывала загородка с небольшими вставками из цветного стекла явно гномской работы. Наверняка дорогая. В на удивление не сильно забитый и ноющий нос тут же ударило сильным и приторным запахом лекарств и травяных настоев, от которого желудок сжало затяжным судорожным спазмом. Мужчина сухо сглотнул и скривился, с приятным удивлением вдруг обнаружив, что это нечаянное движение не принесло ему прежней боли.