А тем временем с гулким стуком перед ним опустилась вместительная глиняная крутобокая чаша, почти до бортиков наполненная жирным наваристым бульоном, приятно пахнущим мясом и травами.
Уилл шумно сглотнул, чувствуя, как ходит ходуном кадык под подбородком. Он потянулся к чаше, собравшись ухватить ее за борта да поднести ко рту, но в левую руку вдруг ткнулась деревянная ручка несколько странно изогнутой ложки. Она почему-то выглядела настолько необычной, что мужчина даже смог на миг отвлечься от сладостного манящего аромата.
- А теперь кушай! – звонко приказал тонкий девичий голосок, напрочь лишенный раздражающих тянущих интонаций отца и его искаженных ударений в словах. – Я сама готовила!
- Эм… спасибо, - Уилл попытался улыбнуться, но довольно быстро бросил это дело, все еще опасаясь потревожить рану на лице. Боли, впрочем, не возникло, лишь не очень приятное ощущение стянутости и онемения, но тут уж лучше не переусердствовать. На всякий.
Тем временем рыжий опустился рядом с ним, по правую руку, словно специально садясь так, чтобы можно было подхватить падающего гостя, случись такая надобность. Чаша пред ним была полна не только бульона, но и мяса, нарезанного впечатляюще крупными кусками. Уилл шумно сглотнул и заставил себя отвернуться. Спасибо хоть и на том, что похлебку дали, пусть и пустую…
- Меня кличут Меньей, потому что папа меня у смерти выменял, когда я маленькая была. На волшебный камешек, он умел всеее болезни лечить.
Лекарь едва слышно прочистил горло, словно намекая не воспринимать последние слова всерьез. Девчушка тем временем поставила на стол несколько кривоватый, но зато пышный и исходящий паром хлеб, и Уилл чуть было не захлебнулся слюной еще раз. Уселась напротив с чашкой поменьше и куда более странной ложкой.
- А тебя как зовут?
- Эм… Хромой Уилл, - отозвался мужчина, перекладывая ложку в правую руку и не сводя глаз с лекаря, который как раз сейчас ловкими пальцами разрывал горячий хлеб на небольшие почти ровные ломти.
- А почему хромой?
- А что, думаешь «уродливый» подошло бы лучше?
Девочка с раздражением хлюпнула ложкой в чашу и рукавом вытерла брызги, попавшие ей на лицо.
- Нельзя так говорить! Папа сказал, что все по своему красивы, а еще… а еще… что шрамы подкрашивают мужчину.
- Красят, - исправил ее отец, подавая малышке исходящий ароматом ломоть хлеба. Куда меньший и почти без корочки достался гостю.
- Да! Шрамами красят мужчину! – серьезно подтвердила Менья.
Уилл хмыкнул, вскинутой рукой прикрывая губы.
- Моя… мой друг говорила так же, - его как-то разом погрустневший взгляд скользнул вниз, а затем все же снова вернулся к веснушчатому раскрасневшемуся лицу девчонки. – Мне кажется, она бы тебе понравилась. Она тоже любила… любит всякие там… волшебные камешки.
Краем глаза Хромой уловил острый настороженный взгляд хозяина дома и тут же изобразил слабое подобие улыбки, давая понять, что все это не всерьез, и никто никому об упоминании магии докладывать не собирается. Дескать, детские разговоры, что с них взять?
Затем, маскируя некоторую неловкость, сунул мякиш хлеба в рот и осторожно заработал челюстями, безумно радуясь отсутствующему привкусу крови и гноя, к которому, кажется, уже даже начал привыкать. Хлеб оказался настолько мягким, что его можно было даже не жевать. Сплошное наслаждение для раненного и оголодавшего. Как, впрочем, и наваристая похлебка. Она оказалась настолько вкусной, что Уилл сначала чуть было не прокусил себе здоровую щеку, а затем с трудом сдержался, чтобы не отбросить прочь ложку и не приложиться к чаше губами. Хотя все же изогнулся он так, что путь ложки от кромки до губ стал до позорного быстрым и коротким.
- Правда? А она тоже дикая, как ты? – оживилась девочка.
Уилл чуть было не подавился, прокашлявшись и сморгнув набежавшие слезы. Дикая? Может, она имела в виду «из Диких Земель»? Однако малышка не дала ему уточнить.
- А твои чернульцы и правда драконы?
- Сигрульцы, блоа, - снова поправил ее отец, а затем хлопнул гостя по протянувшейся к хлебу руке. – Нееельзя тебе много сразу, жиииивот заболит.
Уилл сморщил нос, но все же послушался, переключившись на бульон. По хорошему стоило бы проявить вежливость да поддержать разговор, но очень уж болезненно завывало в пустом брюхе.
- Их называют сигрульцами, Менья, потоооому что эти лошади родом из Сииигрула.