- Не стоит. Второй раз набииирать лохань я не хочу. Да и подхооодящих рубах твоего размера уже не ооосталось, - он помолчал, естественным движением проведя тыльной стороной ладони по вспотевшему лбу, а затем щеке мужчины, проверяя, нет ли у того жара, мрачно кивнул. – Точно уверен, что смооожешь держаться на своих двоооих?
- Нет… выбора, - Уилл вытер рот рукавом и скривился. Сухо кашлянул, сглатывая. – Она… умрет там без меня.
- Что ж, рееешать тебе, - лекарь помолчал. – Но знай, тебе это доооорого обоооойдется. Очень.
Он притих, словно бы решаясь сказать что-то, о чем предпочел бы умолчать.
- И советую не терять времени. Нииикто, кроме Ги, тебе здесь не помооожет. Только у него есть настооооящий провооодник. Хотя я бы с ним не связыыывался, будь на то моя воля.
- Ги? – вскинул голову Уилл, внимательным взглядом окидывая лицо своего спасителя. – Как мне его найти?
- Принц? – переспросил звонкий девичий голосок. – Папа, он ищет Принца? О, это очень легко! Он самый красивый и очень высокий, выше папы! А еще он самый настоящий принц! Ты не перепутаешь.
- Не перепутаешь, - как-то очень уж мрачно повторил лекарь, забирая у возбужденной девчушки тряпку и направляясь к начавшей остывать луже.
Седельные сумки оказались целы и нетронуты. Стоя на коленях, дрожащими руками Уилл перебрал их содержимое, сходу определяя почти все, что было внутри, на продажу. Его собственные скромные пожитки, сменное платье и белье Дэйдры, остатки ее склянок и бутылочек, огниво, точильный камень, прочие мелочи. Пальцы сами собой сжались на ручке небольшой, но украшенной изящной резьбой щетки для волос. Две гарцующие лошади переплелись в необычном узоре, кривоватом, но трогательно уютном. В пару к щетке шло и маленькое зеркальце на длинной ручке. Возможно, стоило бы подарить это Менье, но такие штуки должны стоить немало, поэтому выбор был очевиден. На миг замешкавшись, Уилл вытащил зеркальце из плотного кожаного чехла, в котором оно хранилось и, резко выдохнув, повернул к себе.
Его лицо выглядело лучше, чем он себе представлял, но на порядок хуже, чем рассчитывал. Голод заставил кожу болезненно пожелтеть и плотно обтянуть кости черепа. Под глазами залегли глубокие тени. Скулы и подбородок теперь торчали так, словно бросали кому-то вызов, между бровями пролегла глубокая морщина, добавлявшая ему возраста, а уже спухавший нос все равно казался несоразмерно крупноватым. Покрасневшие глаза украшала уродливая алая сеточка. Неубедительная растительность щетинилась темной рыжиной с проседью. Но хуже всего выглядела правая сторона лица. Бугристая и неровная, она представляла собой холмы и впадины, образовавшиеся вокруг только начавшей подсыхать и становиться рубцом уродливой раны.
Клинок проклятого кочевника вспорол и кожу и мышцы до самой кости, оставив неровную борозду от правого уха, через скулу и вниз до самой границы нижней челюсти, затем вперед к подбородку и под него, чудом не дойдя до шеи. Ало-розоватый с белыми контурами по краям, рубец казался совсем свежим, но в то же время уже не воспаленным и вроде бы лишенным гнили. Уилл осторожно коснулся его пальцами, и кожа отозвалась неприятным уколом и болезненной стянутостью, но это даже близко не напоминало то жуткое пекло, что царило на его лице еще каких-то несколько дней тому назад.
Шрамами красят мужчину, так говорила девчонка, верно?
Пальцы Уилла до побеления сжались на рукоятке зеркала. Дэй наверняка выдаст что-то в том же духе… Если она еще жива.
Мотнув головой, он отогнал прочь снова грозившееся нахлынуть видение об искалеченном и окровавленном теле, спрятал вещицу в чехле и отложил в сторону. Продать. Рука решительно зашарила в сумке дальше, вдруг наткнувшись на тихо звякнувший мешочек. Миг надежды на то, что это могут быть сиглы или даже даренные бароном на свадьбу золотые драэны, сменился коротким обжигающим воспоминанием. Ах, да, колокольцы. Пальцы уже почти разжались, выпуская добычу, но затем стиснулись вновь. Уилл никогда не считал себя сентиментальным, и носить при себе какие-то побрякушки на память было куда больше в духе Дэй, но… Он вдруг осознал, что не сможет с ними расстаться. Не сейчас. Сколько бы они не стоили.
Рука сжала мешочек до хруста, неприятно вспыхнув болью в запястье и содранных костяшках.
Они подадут это, когда вернут ее обратно. Живой. Не важно, здоровой ли, целой ли, изуродованной ли, с чужим ли ублюдком во чреве, но живой.
Он обязательно вернет ее обратно.
Вернет ее себе.
Уилл вынул мешочек из седельной сумки, пальцем свободной руки поддел один из ремешков и потянул на себя. Завязки оказались достаточно длинными, чтобы можно было повесить кошель себе на шею, и мужчина так и поступил.