Выглядело это чудо на удивление прекрасно и дорого, и было очень сложно поверить, что принадлежало оно не какой-нибудь эльфийской аристократке, а степняку, существу, чей народ считали жестокими и слаборазвитыми дикарями. Это тонкой и вычурной работы платье и его украшения могли и должны были бы стать настоящим сокровищем, и девушке было даже сложно представить, как можно покрасить ткань именно таким образом, не говоря уже об остальном. И, что еще более важно, все указывало на то, что оно не было украдено или снято с чужого плеча, оно идеально подходило таар, и по размерам, и по виду. Да и сама женщина двигалась в нем на удивление привычно, не чувствуя неловкости или неудобства. И хотя сложно было представить, как что-то подобное создают в голой степи, в подобных нынешним походных условиях, наверное, именно в этот самый момент Дэйдра вдруг поняла, что все, что она прежде слышала о степняках – то есть племени таар – было чудовищной ложью и несусветной чушью.
Таар тем временем закончила с шатром и, жестом пригласив Дэй следовать за ней, нырнула внутрь. Девушка, конечно же, послушалась.
Хотя полог шатра и был откинут, внутри все же царила легкая полутьма, и, усевшись в обычной позе, степнячка порылась в своих пожитках, достав оттуда небольшой продолговатый чехольчик, из которого неожиданно вынула скляночку с какими-то жучками. Деловито встряхнула ее, и склянка вдруг вспыхнула мягким мерцанием, залившим все пространство шатра и заставившим тени отступить. Подвесив склянку на одну из центральных позвонков, таар повернулась к Дэйдре.
- Разсвернисссь.
Замешкавшись, девушка все же повернулась к ней спиной, надеясь, что все поняла правильно. Она понятия не имела, что именно сейчас произойдет, и, хотя ее разум понимал, что бояться не имело никакого смысла, ее кожа тот час же покрылась мурашками. Во рту как-то разом пересохло.
- Ссссегоднясшний Ритуал Пересхода очень важен для насссс. Касждый долсжен выглядеть сссоответсссствуюсще, - сообщила таар, и Дэйдра вдруг почувствовала прикосновение к своей голове. Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что ее пытаются расчесать. Скосив глаза, она убедилась в том, что не ошиблась, и что ее знакомая для этого использует собственные когти, делая это, в принципе, очень осторожно и мягко.
На короткий миг Дэй овладело очень странное ощущение. С одной стороны, ей было неловко. И потому, что она сейчас была грязной и наверняка вонючей, и потому, что чужак впервые столь интимно прикасался к ее телу. Но с другой… Ей почему-то показалось, что если бы ее мать была жива, она, наверное, производила бы такое же впечатление. Строгая, но не жестокая, пользующаяся уважением, немногословная и по-своему заботливая. Или, по крайней мере, ей хотелось бы, чтобы мама была именно такой. Почувствовав, как от этих неуместных мыслей в горле встает комок, девушка несколько раз сглотнула, проморгавшись, чтобы справиться с непрошенными слезами, чуть было не проступившими на глазах, и протяжно выдохнула.
- Я… меня зовут Дэйдра, - наконец, сказала она, скорее для того, чтобы отвлечь саму себя от странных мыслей, хотя на самом деле это следовало бы сделать гораздо раньше.
- Хэйлин, - отозвалась таар за ее спиной.
Они снова замолчали.
Процесс вычесывания оказался весьма длительным. Примерно до лопаток все шло еще не так уж плохо, но волосы ниже действительно превратились в жуткий спутанный комок, с которым было практически невозможно справиться. Впрочем, Хэйлин не жаловалась и никак это не комментировала, продолжая терпеливо и старательно распутывать узелок за узелком.
Солнце тем временем уже начало клониться к закату. Жучки в банке несколько раз гасли, и пришлось пробуждать их заново. Тени становились все длиннее. В шатер уже пару раз заглядывали, правда, лишь для того, чтобы молча кивнуть и с пониманием во взглядах уйти вновь.