Дэй вздохнула, и ей даже почти удалось шмыгнуть носом. Как-то слишком часто вспоминался ей в последнее время ее старый добрый друг. Сам образ старика был приятным и согревающим, словно теплое вино в холодную зимнюю ночь, но тот факт, что он был давно мертв, навевал определенное настроение.
От мыслей ее отвлекло легкое, почти незаметное движение слева. Хэйлин чуть склонилась вперед, подняла красноватый сухой череп с огромными провалами на месте глаз, заглянула в то, что некогда было лицом, а затем неспешно опустила веки. К счастью, длилось это недолго. Уже довольно скоро череп был бережно передан следующему таар слева от нее, и тот повторил этот же несколько странный ритуал.
Возможно, это было своего рода прощанием, или, может, попыткой вспомнить либо понять, кем был этот мертвый до того, как превратиться в сухие и безжизненные кости. Возможно, нет.
Сигрульцы, в отличие от эльдийцев, всегда относились к смерти чуть проще и легче, и чуть меньше боялись своих мертвецов, но даже так Дэйдре было сложно представить, чтобы она смогла увидеть подобное обращение с костями у себя дома. Хотя, пожалуй, наверное как-то так могло выглядеть прощание с любимым конем, если бы по какой-то причине его хозяин вынужден был бы перенести его могилу в другое место. Решив относиться к этому именно таким образом – тем более, что череп явно не принадлежал человеку – когда дошла очередь и до нее самой, Дэй смогла взять в руки голову некогда живого существа с куда большим спокойствием, чем сама от себя ожидала. На миг на границе сознания мелькнула мысль о том, что ее ладони и пальцы все еще оставались красноватыми, даже густо-красными в свете костра, что заставило их выглядеть будто бы окровавленными, но она заставила себя не думать об этом. Вгляделась в скуластый большеглазый череп с двумя рядами острых клыков на чудом сохранившихся полностью целыми челюстях и медленно прикрыла глаза.
На самом деле Дэйдра не ожидала ничего. Она думала, что посидит так пару мгновений, отдавая честь традициям тех, кто приютил ее, и вернет череп обратно, что на этом все и закончится. Но в тот момент, когда ее веки опустились, словно по какой-то негласной команде ее окрашенные ладони и пальцы вдруг запульсировали, как будто она сейчас прикасалась к живому и теплому телу.
Во рту мигом стало сухо. Сердце судорожно забилось где-то в районе горла, отдаваясь эхом в уши и заглушая все звуки мира. Испугавшись, девушка хотела разжать руки, но они будто приклеились к черепу, совершенно ее не слушаясь. Прятавшаяся на границе сознания тьма шагнула ближе, окружая ее со всех сторон, а потом…
Что-то изменилось снова. Дэй распахнула невидящие глаза. Перед ней больше не было костра, густой темно-зеленой короткой травы, других таар или черепа. Сначала не было вообще ничего, кроме каких-то бесформенных белесых пятен, но вскоре очертания приобрели чуть большую четкость.
Это были руки. Руки, определенно принадлежавшие ей. Серые, когтистые руки, украшенные браслетами и фенечками, хитро изогнутым шрамом в виде какого-то цветка между указательным и большим пальцем. Серые пальцы тоже лежали на скулах, но не сухих и лишенных кожи, а на лице другого, вполне живого таар. Ребенка. Совсем маленькой девочки, укутанной в такую груду пестрых тканей, что сложно было понять, какую форму оно вообще должно было иметь. Лицо ребенка показалось Дэйдре смутно знакомым, но уже очень скоро ее собственные чувства словно бы растворились, уступив место чужим.
И эти чувства были приятными. Немного грустными, словно нужно было прощаться с тем, кого любишь, навсегда, но все равно теплыми и солнечными, полными искренней привязанности и любви.
- Шахи тлар нэ, мэ сссати, - произнес кто-то губами Дэйдры, но она не была уверена, сказала ли это вслух, или же это прозвучало лишь в ее сознании. – Тарси но Хэйлин. Рльнэ аой.
Девочка в видении моргнула, а затем закрыла свои огромные выразительные зеленые глаза и мягко потерлась щекой о ее ладонь. Что-то сказала, но Дэй уже не слышала что. Ее сознание поплыло, перед глазами стало темнеть. Она моргнула, понимая, что серые когтистые руки снова превращаются лишь в два продолговатых белесых пятна, а затем вдруг обращаясь в две обтянутых рукавами туники кисти, избитые и исцарапанные, с разводами синяков и украшенные игривыми сполохами близкого костра. Дыхание с шумом вырвалось у нее изо рта, череп в руках дрогнул, и она просто чудом не уронила его в траву, с некоторой поспешностью тыкая им куда-то влево, туда, где сидела Хэйлин.