- Что принесли вы нам, чтобы показать волю свою?
- Книгу со Священными Писаниями, - мелодичным голосом певца, садовника и лекаря произнес Рауль, и левая рука, удерживающая книгу, вскинулась над его головой, блеснув серебром украшений на кожаной обложке.
- Клинок, которым все поколения наших предшественников вырезали гниль и мерзость этого мира! – Сафир, в свою очередь, подняла меч острием верх.
Это и вправду был боевой клинок, с простой рукоятью и многочисленными царапинами на лезвии. Каждому шраму имелось свое имя и своя легенда, но меч все еще был остер, как и сотни лет назад. Меч, с которым она сама карала мерзких тварей Ледяной Пустоши.
Архонты застыли бок обок, в тех же позах, что и статуи, украшавшие обе стороны входа в Храм Близнецов. Их одежды и волосы мягко мерцали в почти полной тьме, словно набравшись собственного света. Пряди изредка колыхались на легком ветерке.
Архипримас держал паузу, от которой напряжение на площади стало возрастать, а когда достигло пика, провозгласил:
- Знания и сила! И это все?
Вместо ответа Архонты опустили вниз книгу и меч, вскинув связанные вместе руки с переплетенными, сцепленными пальцами.
- Верно, - на тонких губах де Мюле мелькнула прохладная, но все же одобрительная улыбка. – Знание, не способное себя защитить, не стоит ровным счетом ничего, как и лишенная разума сила. Только вместе они способны защитить этот мир и всех, кто живет в нем, - тон его голоса изменился. Из-под маски святоши и проповедника проглянул наружу потомок инквизиторов. - Знать, кто твой враг, и иметь верную руку, чтобы нанести карающий удар…
Снова небольшая пауза.
- Вы прошли испытание.
Сразу же после этого окружавшие площадь люди начали опускаться на колени, от самых дальних и, волной, до тех, кто стоял ближе всего к ступеням. С небольшой задержкой преклонили колено и рыцари, стоявшие по переднему краю. Прямо сейчас, в дань традиции, они были лишены неизменных доспехов и плащей, украшенных золотом или серебром, но даже так можно было сразу выделить их из толпы. Не по одному приклоненному колену, но по гордой осанке, лаконичным движениям и бесконечной преданности в глазах.
Почти одновременно с этим раздался звук откидываемого тяжелого железного засова по ту сторону дверей Храма Близнецов. Легкий скрип, раздавшиеся в стороны створки, и наружу хлынуло облако желтых светлячков, держащихся под потолком и сразу устремившихся вверх, над площадью и благоговейно застывшей толпой. Они немного напоминали искры пожара, будто бы охватившего Храм изнутри и вырвавшегося наружу с притоком воздуха. И было их несчесть.
К моменту, когда последние светлячки покинули Храм, тяжелые двустворчатые двери уже были распахнуты. По обе стороны от них выстроились Остиарии, все шестеро, в пронзительно черных простых рясах, босоногие и с покрытыми капюшонами головами. Никто не видел их лиц, лишь кисти и всегда лишенные обуви ступни, ибо так выглядела их присяга об отречении от благ этого мира.
Замешкавшись чуть больше, чем следовало бы, де Мюле, наконец, отступил в сторону, давая путь Архонтам, и Сафир с Раулем неспешно взошли по ступеням, минуя безмолвных служителей Церкви и входя под священные своды.
Храм Близнецов был воистину огромен и впечатляющ.
Высокие своды тянулись в небеса, раскрашенные темно-синей краской так, чтобы днем потолок радовал взор чистой, незамутненной синевой, а ночью казался пронзительно черным, разбавленным проблесками «звезд» - вкраплений драгоценных камней и кристаллов. Огромные окна, инкрустированные дорогим цветным стеклом, словно бы объединяли зал с внешним миром. Пустое пространство до самого алтарного постамента занимали лишь статуи предыдущих Архонтов, превышавшие человеческий рост более, чем в два раза. Самые древние у двери, и чем ближе к алтарю, тем свежее.
Между предшественниками Архонтов Фабер и алтарным постаментом еще оставалось место для шести статуй, по три с каждой стороны. Три пары близнецов, включая их самих. Считалось, что когда последнее место будет занято, случится одно из двух – или мир будет окончательно очищен от скверны, и необходимость в Святых Рыцарях отпадет сама собой, или же он погибнет.
Сейчас, после фонарей, света полной луны и светлячков, Храм казался темным. На почти черном фоне размытыми арками виднелись окна, белый камень пола, колон и статуй мягко мерцал, скрадывая четкость очертаний, но даря хоть какие-то ориентиры. Сверху в единственное круглое окно, украшенное цельным бесцветным стеклом, проливала свои бледные лучи полная луна, пока не достигшая пика и от того не показывавшая свой лик тем, кто находился в святилище.