Верный Годвин тут же заметил его настроение.
- С вами все в порядке, милорд?
Шэйхард скривился. Неужели и так не видно?
Годвин нерешительно помялся на месте, а затем все же выдал.
- Может, я испрошу госпожу Дэйдру о лекарстве? То, что она давала мне, очень помогло и…
Взгляд Шэйхарда, направленный на Годвина, заставил того испуганно осечься.
Вот ведь странная штука, судьба! Тот, кто больше всего переживал о «престарелой ведьме» с «горячей и дурной кровью», первым пал от ее чар. Всего-то стоило проявить участие да всучить какой-то подозрительный порошочек, который сам барон не принял бы, даже если бы от этого зависела его жизнь. И добро б баба была годная, а то ведь и посмотреть страшно. Здоровенная, выше него ростом, бледная, что смерть, да молчаливая, словно задумала дурное и только и ждет, когда муженек к ней спиной повернется.
Смачно сплюнув себе под ноги, Шэйхард покосился на благоверную. Та увлеченно вытирала своего коня пучком свежесорванной травы. Что у нее было не отнять, так это искренней любви к животным. И лошади, надо признать, с большим удовольствием льнули к ее рукам.
Может, и вправду ведьма?
Коротко поклонившись и не смея его больше тревожить, Годвин ушел заниматься обустройством лагеря. Шэйхард тяжело вздохнул и снова скривился. Гордость гордостью, а голова все же ныла неприятно и навязчиво, грозя перерасти в лютую боль в самом ближайшем времени. Такое с бароном уже случалось, правда чаще всего – после сильнейших припадков ярости, когда кровь бросалась в голову и пульсировала в самой ее глубине, будто бы выталкивая глаза наружу. После этого он днями отлеживался в постели, чувствуя боль, тошноту и головокружение, от которых каждый поход в нужник превращался в настоящее испытание.
Что ж, не самое удачное время для подобного. Добраться бы до дому, а там хоть неделю пропасть, хоть две – все едино.
С трудом преодолевая себя, Шэйхард медленно поднялся с рухнувшего дерева, на котором сидел, и двинулся в сторону супруги.
Хромой мечник, дарованный бароном Дриэном, оказался рядом с ней первым. Улыбнулся, что-то сказал, и в какой-то момент его рука словно бы случайно коснулась руки Дэйдры. Шэйхард замер на месте. Его будто в грудь толкнули, выбивая воздух и усиливая пульсацию в голове.
Всю дорогу он старался этого не замечать. Тех взглядов, которыми этот мужчина одаривал свою госпожу. Этих шепотков за его спиной. Этих постоянных разговоров на двоих.
Он словно имел на это право. Словно уже владел нею. Он, а не Шэйхард, ее законный муж!
Барон стиснул зубы так сильно, что раздался скрип. Мир в глазах стал приобретать пока еще едва заметные красноватые очертания. Затылок ломило от боли. Не чуя себя, он решительно двинулся вперед, впечатывая шаги в землю так, что каблуки сапог глубоко погружались в почву.
«Словно брат и сестра»? Ха! Как же! Только слепец не увидел бы, что отношения между этой парочкой были куда более интимными. Хотя Шэйхард и не замечал, чтобы баронессочка отвечала мечнику взаимностью, она и не отвергала его. А что таилась – так это в этих двуличных тварях роду женского природой заложено!
Заметив его приближение, мечник изменился в лице, отступил на пару шагов назад и поклонился. Женщина тоже склонила голову, выглядя холодно и отрешенно, как всегда в присутствии своего супруга. Будто почуяв неладное, к ним со всех ног спешил Годвин.
«Лекарство… дай мне…» - хотел было сказать Шэйхард, даже рот открыл, но оттуда почему-то не донеслось ни звука.
И в этот самый момент конь Дэйдры испуганно переступил с ноги на ногу, взволновано дернув головой. Резким звоном отдалось в висках бряцанье колокольчиков на сбруе.
Шэйхард скривился.
- Сними эти бряцкалки, они раздражают, - хрипло проговорил он и сам потянулся к сбруе коня.
Тот дернулся назад, прячась за хозяйку. Рука мужчины хватанула воздух. Гнев Шэйхарда рос, как на дрожжах.
- Сними или я сам это сделаю!
Женщина молчала.
- Простите, Ваша Светлость! – донеслось справа, и Шэйхард повернулся, кидая злобный взгляд на одного из людей Дриэна. Тот заметно напрягся, но все же заставил себя продолжать говорить. – Эти колокольцы – часть нашей традиции. Они защищают невесту от злых духов, когда она покидает отчий дом и еще не становится частью дома жениха…