Итак, Шэйхард разделил отряд на два, чтобы запутать следы. Тот, который отправился через Утриэн, был убит. Никто не выжил. К счастью, девчонки среди них не было. Учитывая, каким темпом Ноа сегодня неслась вперед, у нее еще оставался приличный шанс перехватить вторую часть отряда еще до моста у поселений Гахард’Эха…
Хотя в своей жизни Ноа и довелось пережить достаточно кровавых сражении и насмотреться на множество изуродованных трупов, воспоминания о сегодняшнем кровавом зрелище на той поляне то и дело вспыхивали перед ее внутренним взором, сбивая с мысли. Монстры, уродливые воплощения истиной сущности магии, искажавшей саму природу этого мира, никогда не отличались ни жалостливостью, ни умеренностью аппетита, ни скромностью в его удовлетворении, но никогда прежде Ноа не доводилось видеть, чтобы кто-то пожирал трупы настолько жадно и без перебора. Там ведь даже костей почти не осталось, а то, как выглядели черепа…
Заставив себя прекратить думать об этом, Ноа повернулась к седельной сумке, вытащила бутыль с обнаруженным ранее вином и, ненадолго задумавшись, все же откупорила ее. Сделала пару глотков и еще несколько вылила в костер, тут же отреагировавший сначала затуханием, а затем и резкой яростной вспышкой.
- Покойтесь с миром, - негромко произнесла женщина, чувствуя себя не в своей тарелке.
Будучи живыми, эти люди могли стать ее врагами. Могли даже умереть от ее меча. Однако сейчас они были лишь несчастными загубленными душами, нашедшими свою смерть на проклятых землях от противоестественной и крайне жестокой твари. И уже одно это заставляло испытывать к ним искреннее сочувствие.
Ноа так и не удалось нормально выспаться. Кровавые видения смешивались со странным ощущением живости окружающего леса, в редкие минуты ее забытья начинавшего пялиться на женщину норами в земле, дуплами в деревьях и отверстиями в камнях, и опаской, что тварь может выйти уже на нее. К счастью, этого так и не произошло. Возможно, монстр и вправду насытился и отсыпался где-нибудь в своем логове в другом конце леса.
А вот ощущение присутствия так никуда и не делось. Кроме того, в какой-то момент Ноа даже начала улавливать странные взгляды, которыми ее вдруг начал одаривать Тень. Он пользовался буквально любой паузой, любой возможностью задержать на ней взгляд своих желтых глаз. И это тоже было странным. Не неприятным, но все же тревожащим.
Следовало убираться из Утриэна как можно быстрее, пока разум их обоих окончательно не пошатнулся, к чему они, как чувствовала Ноа, оба были уже опасно близки.
А уже на следующий, пятый день путешествия по лесу, возникло куда более привычное ощущение щекотки между лопатками. Кто-то наблюдал за ней. Следил из густых зарослей, поджидая удачного момента. И Ноа даже не хотелось знать, удачного для чего – нападения, натравливания лесной твари или очередной попытки оставить ее без коня.
По-хорошему следовало бы разобраться с наблюдателем. Все ее нутро требовало убрать это чувство опасности, буквально зудевшее в спине у самого хребта, но женщина прекрасно понимала, что найти хозяина в его доме – а уж тем более эльфа в его лесу – она бы не смогла при всем желании, коего, кстати, и без того не было совершенно. Так что даже не стала и пытаться. Лишь пришпорила Луня, стараясь покинуть лес прежде, чем ее незадачливый преследователь решится предпринять какие бы то ни было действия.
Однако она не успела.
Он – каким-то странным интуитивным чувством, прежде ей не особенно свойственным, Ноа вдруг поняла, что за ней следил именно этот эльф – возник на дороге почти у самой опушки. Просто стоял там, не предпринимая ничего, не пытаясь ей помешать и даже не обнажая оружия, кривого короткого клинка, куда больше подошедшего бы мяснику, чем гибкому и худощавому представителю лесного народа. Вопреки ожиданиям, Ноа так и не увидела при нем ни лука, ни стрел. Лишь жуткий тесак на поясе.
Лунь остановился сам собой, почти не слушаясь поводьев и ощутимых тычков пяток в бока. Тень же привычно скользнул в сторону, занимая удобную для Ноа боевую позицию. Эльф скользнул по нему равнодушным, незаинтересованным взглядом и вновь обратил лицо к всаднице, прищурив слегка раскосые, миндалевидные глаза.