- Ты не понимаешь, о чем просишь.
- Я… понимать. Я читал про сэйхи в книга деда. Это дар видеть чужими глазами, быть в чужой тело…
- Это проклятье! И чтобы владеть им, нужно быть проклятым с утробы!
Она лукавила, однако не совсем. Никто никогда не говорил, что божественное благословение не может быть одновременно проклятием. Тем более, такое.
Видимо, раскатистое «р» прозвучавшее в ее разом заледеневшем голосе заставило Тень ощутить угрозу. Он прижал уши к голове и беззвучно оскалился.
В отличие от псов, волки никогда не рычали, прежде чем кинуться на врага.
- Я читать, что можно научить! Дар… сэйхи будет слабее, но все же будет работает! – упрямился эльф, опасливо косясь на Тень. В какой-то момент рука мальчишки потянулась к рукояти его тесака, но он вовремя одернул себя, снова вскидывая кисти к небесам. Умное решение. Вздумай он поступить по-другому, сейчас бы Тень уже рвал ему горло.
Прохладный ветерок пронесся мимо, растрепывая и без того взлохмаченные волосы Ноа и заставляя ее недовольно прищуриться.
- Это невозможно. Если ты хочешь спасти свою семью, просто покиньте Утриэн. Вы можете найти себе место среди людей, или отправиться к своим сородичам. В конце концов, на Взморье обитает такой сброд, что еще парочка остроухих погоду не сделает…
- Ты не понимать…
Мальчишка в отчаянии двинулся вперед, и Ноа решительно зашагала ему навстречу, быстро подавая Тени знак, чтобы не вмешивался.
- Это ты не понимаешь!
Еще один шаг вперед и вскинутая вверх рука с растопыренными пальцами уперлась в лицо мальчишки. Он не успел даже понять, что происходит, когда Ноа закрыла глаза и мысленно рванулась вперед, пользуясь тем, что в этом проклятом месте Вхождение давалось ей куда легче, чем в любом другом. Возникло ощущение стремительного головокружения, ее замутило, опора словно бы ускользала из-под ног. По плотно закрытыми веками заплясали огоньки, от которых глаза стало резать и печь, будто кто-то швырнул горячей золы ей в лицо. Ноа сглотнула и заставила себя сконцентрироваться на живом существе под ее рукой.
Это напоминало вылупление птенца, только наоборот, снаружи внутрь. Несколько ударов, и тонкая корка-скорлупа с треском лопнула, пропуская ее внутрь.
Ноа широко распахнула глаза, незрячие в реальном мире, и уставилась на то, что не ожидала увидеть.
В мальчишке определенно имелся магический дар. Хотя все остроухие поклялись, что будут запечатывать его сразу же после рождения, дикие жители Утриэна, видимо, давно забыли об этом обязательном для них правиле.
Ощущение было совершенно отличным от привычного. Ноа словно бы папала в иной мир. То, что раньше куда больше походило на смутный сон, из которого можно было лишь с большим трудом выловить какие-то конкретные образы, теперь куда больше походило на странную, немного искаженную реальность.
В этой реальности она с мальчишкой оказались в какой-то странной смеси шалаша из веток с плотно сросшейся листвой, и куста, явно созданный чьими-то руками, а не природой. Какая-то женщина – ни мальчик, а сейчас он определенно был ребенком лет восьми или десяти, ни Ноа не видели ее лица – прижимала его к себе, будто пряча от чего-то ужасного. Видимо, это была его мать. Мальчик изо всех сил старался не заплакать от страха, вжимаясь лицом в ткань пропахшей потом одежды матери. Тихо с шипением выскользнул наружу кинжал.
Женщина боялась.
Она была напугана до полусмерти, - Ноа понимала это по острому запаху ее пота, по судорожному сердцебиению, по напряженным мышцам и сбившемуся дыханию, - но все равно была готова сражаться до последнего. Вернее, защищать свое дитя.
А потом что-то случилось. Хрупкий разум ребенка не смог воспринять все события в их четкой последовательности, разбив произошедшее на жуткую мозаику из неровных кусков – ощущений, запахов, звуков. В какой-то момент раздалось жуткое рычание. Мать толкнула мальчишку прочь, ринувшись вперед и замахиваясь кинжалом. Хруст, ужасный, бьющий по ушам вопль на высоких нотах, рык, звон сломавшегося лезвия. Боль от веток, проткнувших тонкую ткань рубашки и поранивших кожу до крови. Отвратительный кислый запах. Мелькание размытых теней и страх, безграничный, безбрежный, безнадежный ужас…
А затем был удар лапой по лицу и дикая боль. Его отбросило назад. В глазах двоилось. Мальчишка полз куда-то, подвывая, словно раненный зверек, поскальзываясь в своей крови.
Следующее, что он увидел уже более четко, несмотря на наступление ночи, было тело его матери. Вернее то, что от него осталось. И хотя на полях битвы Ноа приходилось видеть вещи и похуже, да и не так давно на поляне Утриэна тоже, она все равно отвернулась. То ли из уважения к храбрости этой женщины, то ли давая мальчишке право сохранить это воспоминание только для себя.