- Отдыхай, - резковато бросила капитан, даже не глядя на нее.
Ее темные глаза странно мерцали, и Синая никак не могла прочитать это выражение, начавшее ее несколько настораживать. Возможно, напарница ожидала нападения? Или подлости от господина Дриэна? Или думала, что будет делать, если барон нарушит свое слово и не отдаст им тело своего сына?... В любом случае, несмотря на всю их близость, она никогда не могла полностью понять Дайну, а в какой-то момент даже бросила пытаться.
- Хорошо, как скажешь.
Слегка дрожащими от усталости пальцами она стала расстегивать и свои ремешки, слыша как на фоне запирается дверь, разжигается очаг, потрошится сумка. Кинув быстрый взгляд через плечо, Синая заметила обнаженную спину Дайны, менявшей пропитанную потом и покрытую желтоватыми разводами рубаху на свежую. Спина была крепкой, широкой и вдоволь покрытой шрамами. Гладкие упругие мышцы перекатывались под черной кожей, вызывая странные мысли. Однако настрой был быстро разрушен. Резкими, нетерпеливыми движениями переодевшись, Дайна пошевелила кочергой угли в очаге и бросила на напарницу быстрый, оценивающий взгляд. Затем, не говоря ни слова, приблизилась почти вплотную и в два счета избавила Синаю от нагрудника и наплечников, действуя, впрочем, не очень-то деликатно и причиняя боль ноющим, затекшим мышцам.
- Спасибо.
Не отреагировав на ее благодарность даже кивком головы, Дайна вытащила из сумки запасной бурдюк с водой и сделала несколько глотков, не сводя почти немигающего взгляда с очага. Воистину, какая-то мысль очень уж сильно поглотила ее разум. Настолько, что несмотря на все свое любопытство Синая предпочла не отвлекать капитана, а сразу лечь спать. Благо тело ненавязчиво подсказывало, что она вырубится сразу же, как только ее голова коснется подушки.
Она ошиблась. Сознание погасло даже раньше, и последнее, что видела девушка перед тем, как погрузиться в столь желанный сон, была напряженная фигура Дайны Ризваль, все еще смотрящей в огонь очага.
Служанка, смиренно ожидавшая на небольшой тренировочной площадке под казармами, провела их внутрь замка барона, поплутав по коридорам, словно выбирая самый долгий из всех возможных путей. Учитывая, что их никто не разбудил, Синая начала убеждаться в своих подозрениях в том, что господин Дриэн снова удумал тянуть время. С каждым проходящим зря мгновением Дайна становилась все мрачнее и мрачнее, и горе тому, кто попробует испытать ее терпение следующим.
Их долгий переход закончился перед широкой массивной деревянной дверью, неуловимо пахшей чем-то сладковатым и приятным. Пока капитан раздраженно переговаривалась с двумя стражниками, охранявшими порог покоев Орана Дриэна, Синая как можно незаметнее принюхалась. Да, так и есть. Основную ноту аромата составляли Остроцветник Синий и Малалия, цветы, позволявшие скрыть запах разложения. Судя по тому, что мальчик умер с неделю назад, мера не казалась лишней, хотя… Могла ли дверь – а запах исходил не только из щелей, но и от нее самой – пропитаться ароматом за столь короткое время?
Дайна, впрочем, не дала ей обдумать это странное несовпадение, наконец-то добившись того, что дверь все же распахнули. Впрочем, внутри их ждало новое препятствие в виде барона и духовника семьи Дриэн, проводившего обряд над телом Орана.
Синая покосилась на начавшую свирепеть, но все еще державшую себя в руках Дайну, и прислушалась. Она знала большинство молитв наизусть – за что можно сказать огромное спасибо отцу Риису, «чтобы от зубов отлетало!» - и довольно быстро поняла, что священник едва ли перевалил за половину.
Пока капитан скрипела зубами, пытаясь справиться с собственным гневом, Синая осторожно огляделась.
Ее взгляд скользнул по лицу мрачного барона Дриэна, переместился к несколько испуганному священнослужителю явно из числа местных. Странно, что при всей своей дружбе с Фриэд Дором, барон не спешил вызывать к себе служителя из Святого Города…
Внимание девушки переключилось на окружение.
Комната, в которой они находились, была просторной, прохладной и чистой, щедро украшенной коврами, дорогими тканями массивного балдахина, картинами. Широкая кровать была устлана цветами, на фоне которых мальчик казался меньше, чем был на самом деле. Синие и белые свежие соцветия подчеркивали бледность его кожи и придавали странный оттенок белоснежным длинноватым волосам, раскинувшимся по подушке. Странно, но Оран не выглядел мертвым, скорее спящим. Сначала Синая вгляделась в его розоватые веки, словно пытаясь засечь движение глаз под ними, и уже потом, поймав себя на столь странном занятии, окинула взглядом все лицо мальчишки.