Чем больше приближалась тень, тем большая паника захлестывала короля. Он снова попытался рвануться в сторону, что-то закричать, но был словно бы пригвожден к трону чем-то тяжелым. Мужчина буквально каждой клеточкой тела ощущал, как пропитывается холодным липким потом, как его внутренности будто бы покрываются ледяной хрустящей коркой, как поднимаются дыбом волосы.
А тень между тем уже добралась до самых его ног, ненадолго задержавшись перед ступенями, ведущими к трону, а затем ловко, словно охотящаяся кошка, шмыгнула вверх. Затем в один прием дожрала остатки солнечного света.
Расширившимися от страха глазами Бодгарт наблюдал за тем, как бордовая ковровая дорожка окончательно превращается в дорожку из крови. В какой-то момент его сапоги погрузились в нее по щиколотки. Вопреки всем законам здравомыслия, кровь не стекала по ступеням вниз, а наоборот, затекала туда, к трону, вверх, обращаясь в болото, грозящее поглотить безмолвствующего короля без остатка.
И вдруг все присутствующие в зале люди беззвучно зашевелились. Точнее, все, словно изломанное многоликое зеркало, повторили одно-единственное движение – вскинули головы и повернулись в сторону наследника рода Адранди.
На Бодгарта уставились десятки, сотни пустых лиц, лишенных глаз, носов, губ, бровей и ушей. Мужчина дергался, стараясь выдавить из себя хотя бы звук, пускай даже стон. Густая темная кровь уже подбиралась к его коленям. Невидимый груз, вжимавший его в трон и не позволявший даже вдохнуть полной грудью, стал еще тяжелее.
Бодгарт Адранди вдруг понял, что это за груз.
Это был вес короны…
…Мужчина закричал.
Бодгарт рывком сел в кровати, тяжело хватая воздух открытым ртом и даже не пытаясь перевести дыхание. Его расширившиеся немигающие глаза уставились в никуда, напряженное тело била мелкая дрожь. Пот пропитал ночную сорочку полностью, и она неприятно липла к коже, как, впрочем, и постельное белье.
Мужчина схватился за грудь, сминая тонкую сырую ткань, и с его губ сорвался едва слышный стон.
Будто бы реагируя на звук, кто-то негромко произнес:
- Ваше Величество?
- Войдите… - хрипло произнес Бодгарт, и только потом понял, что почти не слышит даже сам себя. – Войдите!
Дверь в покои скрипнула, и внутрь с некоторой робостью вошел обер-камергер со свечей в руках. За то недолгое время, пока Бодгарт пребывал на троне, они еще не успели притереться друг к другу, но поскольку этого мужчину ему рекомендовал Бэннон, король не имел причин ему не доверять.
- Что? – выдохнул Бодгарт, восстанавливая дыхание и чувствуя, как капли пота падают с кончиков волос ему за шиворот. Ощущение было до крайности неприятным. Словно прикосновения холодных пальцев трупа.
От этого сравнения мужчину едва заметно передернуло.
Видимо, подумав, что недовольная гримаса короля относится к его появлению, побледневший обер-камергер тут же услужливо закланялся, и зачастил, принося извинения:
- Прошу прощения за то, что разбудил, Ваше Величество! Я не хотел тревожить Вас, Ваше Величество! Я заслуживаю наказания, Ваше Величество!...
Левая рука Бодгарта, которой он все еще держался за грудь, безвольно упала на одеяло. Правую он вскинул вверх, жестом останавливая этот раздражающе бессмысленный поток слов.
- Что-то случилось? Что-то срочное?
С каждым последующим словом голос звучал все спокойнее и все сильнее, в куда более соответствующих правителю Эльдры интонациях. Дрожь потихоньку начинала спадать на нет.
Камергер на мгновение притих, его глаза забегали по сторонам, освещенное свечой лицо, залитое густыми тенями, несколько неприятно исказилось. Казалось, направляясь сюда, он был уверен, что дело срочное, но теперь корил себя за столь неосмотрительное и поспешное решение, которое наверняка будет чревато негативными последствиями.
- Да говори же уже, Шэурот бы тебя побрал! – почти прорычал Бодгарт и обер-камергер дернулся, как от удара.
- Ваше Величество, Вы… Вы велели немедля сообщить обо всем, что касается Его Светлости барона Шэйхарда и Ее Светлости баронессы Дри… кхм… баронессы Шэйхард. И я подумал…