Дайна не сбавила шагу и даже не изменилась в лице. След тянулся от костра недалеко. Примятая трава заканчивалась буквально шагах в пяти от того места, где прежде лежал пленник.
- Я хочу жить, я просто хочу жить, пожалуйста, прошу вас! – мужчина перевернулся на спину, словно собака, демонстрирующая признаки подчинения тому, кто победил ее в схватке, вскинул вверх связанные, сложенные вместе руки в жесте мольбы. – Прошу!
Безразличный взгляд рыцаря скользнул по искривленным словно в агонии губам, покрасневшему иссеченному лицу, задержался на выглядывавшему из-за перекрутившегося ворота амулету Божественных Близнецов, снова вернулся к лицу. Мужчине… нет, мальчишке на вид было не больше двадцати и он, почему-то, казался неуловимо знакомым.
- Я не виноват! Не виноват! Я – не тот, кто вам нужен! Меня зовут!...
Перехватив рукоять двумя руками, одним резким движением Ризваль вогнала меч в землю, пригвоздив пленника и всадив клинок в почву почти на половину длины. Плоть мальчишки поддалась на удивление легко и быстро, с едва слышным хрустом. Редкие капельки крови взлетели вверх, однако под телом уже довольно скоро стала собираться алая лужа, почти не впитывавшаяся в подмерзшую землю и исходящая паром, переливавшимся в свете костра.
Странно, но крика не последовало.
Пленник вцепился распухшими пальцами в клинок, разрезая кожу, несколько раз судорожно дернулся. Темные влажные глаза уставились на Дайну, не мигая.
- П…почему… - прохрипел он, запнулся, а затем кашлянул, выплевывая кровь, залившую его подбородок, шею и мочки ушей.
Дайна выпрямилась, отпуская рукоять меча и не сводя взгляда с пленника.
- Приказ есть приказ, - равнодушно повторила она.
Когда наступило утро, Дайна вытащила меч из тела и неспешно вытерла клинок об одежду мертвеца. Судя по всему, умирал он недолго, но мучительно – лезвие измарано кровью до самой гарды, ладони и пальцы рассечены до самых костей, земля вокруг перелопачена, под ногтями толстые ободки грязи. Мальчишка до последнего боролся за свою жизнь и даже умер с искривленным ртом, словно бы пытавшимся произнести имя. Широко раскрытыми, невидящими глазами уставился в наливающиеся зарницей небеса.
Ненадолго задумавшись, Ризваль преклонила колено и с короткого замаха несколько раз впечатала кулак в лицо, до хруста и вонючей кислой кашицы свернувшейся крови. Нос его уродливо сплющился и свернулся в сторону, кость под левым глазом лопнула, заставив глазное яблоко просесть и обратить радужку со зрачком под странным, вывернутым гулом. Губы лопнули, обнажая дырки на месте передних зубов.
Теперь мальчишка был изуродован настолько, что его никто не узнает, если вдруг что, но при этом все еще оставался вполне человечным на вид.
Недовольно сморщив нос, Дайна вытерла руку о темную, невзрачную одежду. Тяжело вздохнула. Затем схватилась за ворот трупа и резким движением дернула на себя, закидывая на плечо и без труда поднимаясь с потяжелевшей после вчерашней ночи ношей.
Конь явно был недоволен подобным грузом, выражая свое отношение к происходящему недовольным фырканьем и битьем копытом, но все же подчинился, кося на Дайну умные карие глаза. Ласково похлопав его по загривку, Дайна оглянулась сначала на притихший лес, замерший в полусотне шагов от ее лагеря, а затем на погасшее кострище.
Еще раз тяжело вздохнула и вскинула в воздух левую руку.
Одно движение ножа, и наруч со срезанными ремешками с легким звоном упал в траву. Вторым движением женщина рассекла свою руку вместе с тканью рубахи. Порез вышел глубоким и болезненным, но она даже не изменилась в лице, позволив крови немного стечь вниз, а затем набрав ее в горсть правой руки и взбрызнув на свой доспех и край плаща слева. Подумав еще немного, с короткого замаха припечатала тыльной стороной ладони себе по краю губ, тут же ощутив, как рот наполняется теплой кровью.
По хорошему, она бы не поверила воину, выглядевшему так после стычки с опасным колдуном, но деревенские, ради которых все это затевалось, вряд ли смогли бы понять подлог. Достаточно и того, что к ее приезду раны будут несвежими, примерно того же времени, что и на трупе.
Удовлетворившись этим, Дайна подняла наруч и на всякий случай еще раз мазнула его кровью, сунув в седельную сумку. Небрежно перемотала руку тканью, в которую прежде была завернута краюха хлеба.
Предстоял еще долгий путь.
***
Дайна миновала несколько мелких поселений Убрежья, прежде чем остановилась в довольно крупной деревне на пару сотен дворов. Она ехала намеренно медленно, чтобы каждый смог рассмотреть и мертвого пленника на запасной лошади, и ее измаранный кровью доспех. Слухи уже наверняка успели распространиться довольно далеко.