Дано в Литомержице в четверг после св. Петра и Павла, апостолов Божьих [30 июня], лета MDXLVII. Генрих, бургграф Майссенский; верховный канцлер королевства Богемии Георгиус Жиабка».
В течение более чем четырех недель, пока король находился в Литомержице, те люди, которым подле него было хорошо и которые много добра себе награбили, днем и ночью пировали и веселились, жестоко обращались с несчастными и бедными людьми, совершая различные насилия: вышвыривали несчастных горожан из домов и захватывали их имущество. А если кто и оказывал им сопротивление, то бывал тяжело ранен или позорным образом убит. Они повсюду грабили и разоряли дворы и амбары, нанесли вред садам и виноградникам, сорвав незрелый виноград и наделав из него молодого вина. Потом они порубили лозы.
Так что, summa summarum, в Литомержице не нашлось бы ни одного человека, который мог сказать, что ему не нанесли никакого вреда. А горожанин Мартин Носидло, имевший двор в предместье, видя, что люди короля наносят ему большой ущерб, просил их не чинить беды ему и другим горожанам, поскольку они не неприятели и не турки, а королевские служилые люди христианского господина и чешского короля. За эти слова, что имущество его разорили, он по королевскому приказу был посажен в башню, где провел много дней и чуть не умер. Но видя, что он человек дряхлый и находится в тяжелом состоянии, его отпустили под залог в 4000 коп гр.ч.[162] с условием, что он обязан явиться в указанное место, когда ему за две недели сообщат об этом. Однако вскоре он был отослан в Прагу и посажен в Белую башню, откуда его не выпускали до тех пор, пока за свое прегрешение он не заплатил 2000 коп гр. ч. штрафа. И хотя люди короля говорили о народе чешском самое оскорбительное, им все сходило с рук, и никого не наказывали ни за проступки, ни за оскорбления, хотя должностные и другие лица сообщали об этом королю и его советникам.
В пятницу, в день св. Яна Крестителя [24 июня], послы, возвращавшиеся домой без ответа от императора (король хорошо постарался, чтобы им не было дано никакого ответа), по предшествующему королевскому распоряжению заехали сначала в Литомержице, а оттуда уже отправились домой, чуть-чуть, было, не вернувшись вместе с королем. Это и есть та искренность господ христианских, которой они выучились у императоров турецких, кои послов держат при себе до тех пор, пока все не сделают по-своему.
Послы пражан, которые были направлены к королю в Литомержице, через несколько недель получили следующий ответ, написанный на простой бумаге (ибо король вообще не хотел передавать им послания):
«Его Королевская Милость соизволил ознакомиться с посланием всех трех городов пражских, которое было передано Е. К. М. их послами. Поскольку Е. К. М., если Бог даст, в ближайшие дни намерен прибыть в Пражский Град, как в Е. К. М. резиденцию, то Е. К. М. по счастливом прибытии своем, если сочтет нужным, соизволит дать ответ пражанам в следующую субботу. Что касается служилого народа, который Е. К. М. изволит иметь при себе для своих нужд и служб, то ему приказано так себя вести, чтобы не чинить людям ущерба. Однако Его Милость приказывает, чтобы этому служилому народу подвозились и за приличествующую цену продавались провиант, фураж и другие необходимые вещи.
Дано в Литомержице, в четверг после святых Петра и Павла, апостолов Божьих, [30 июня] лета XLVII. Генрих, бургграф Майссенский; верховный канцлер королевства Богемии Георгиус Жиабка».
До того как вышеуказанные послы от сословий Чешского королевства, отправленные к императору и королю, а также другие, специально посланные пражанами к королю в Литомержице, вернулись домой с вышеприведенными ответами, в пятницу после святых Петра и Павла [1 июля] около полуночи Кашпар из Гранова, сын скорняка Якуба с Целетной улицы, нашего горожанина, провел в пражский замок по мосту из Новой Оборы (он сам перед некоторыми хвастался этим) значительное количество конного и пешего люда. Поначалу о случившемся никто ничего не знал и только утром горожане, поехавшие по своим делам в замок, увидели, что все башни заняты наемниками и немцами и что наемники не хотят никого пускать в замок, особенно горожан. Народ немало удивлялся происходящему (в мирной-то стране), ибо до того, как император и король дали ответ и послы еще не вернулись домой, замок и Пражский Град уже был занят чужеземцами. Многие никак не хотели верить рассказам, но, пойдя в замок, увидели собственными глазами оборванных висельников и вшивцев этих, немецких солдат, которые везде и даже во дворце валялись словно голодные псы. В тот день они, нарушая старинные чешские обычаи и порядки, что очень удивило чехов, варили и жарили мясо в замке, который является твердыней папской веры, и свободно, никого не стесняясь, они жрали его, пока находились на Малой Стране, Градчанах и в упомянутом пражском замке[163]. Никто из пражан не мог предугадать и не предполагал тогда, какие беды обрушатся вскоре на людей, а ведь недавно, всего несколько дней назад, людям были даны никогда доселе неслыханные пророчества и грозные знаменья.