– А знаешь, Надя, где сей запах приобрел товарищ?
– Нет, не знаю.
– А когда бы знала, так могла б и потерпеть и так вот не конфузить мужика бестактно. Видишь, парень покраснел как густо.
Вопросительно взглянув на мужа, неподдельно удивилась Надя, кочегар же, посерьезнев, тихо, но доходчиво сказал и ясно:
– Привезли на самолет нам нынче ни с того и ни с сего ракету и, представь себе, с двойной охраной. Вешать начали ее и, надо ж, уронили на бетон – заразу. Раскололась пополам и стала выливаться из нее такая дрянь вонючая какой представить не возможно без бутылки водки. Коль не Леха, чтоб не знаю было. Как Матросов амбразуру телом, ту дыру закрыл, ребят спасая, провонявшись всех сильней при этом. Как не мылся – бесполезно, видишь, а собрался на помолвку парень. Что жених своей невесте скажет, чертов запах та когда учует? Это я могу военной тайной эдак запросто с тобой делиться, а ему пока нельзя: проверить даму надобно сперва на тему, с языком как управляться может.
– Я сочувствую, – сказала Надя, – только как ему помочь – не знаю.
– Я то знаю, как помочь, недаром кочегаром десять лет летаю. И решение нашел проблемы, но оно в твоих руках, Надюша.
– Ничего не понимаю что-то.
– Обработать надо парня просто чем таким, что сей задушит запах.
– Ну и чем?
– Не догадалась так и?
Помотала головой супруга, а супруг:
– Про мой подарок вспомни.
– Про какой?
– А про духи, Надюша, про французские, что я недавно в военторге отхватил случайно. Запах их забьет любой, и также две недели он держаться может. Сердцем чувствую: как раз то средство, нам которое сейчас и нужно.
– Дорогущие они, – вздохнула Надя, явно не желая очень дефицитом дорогим делиться.
– Дорогущие, но делать что же, – Шухов снова, – не поможем парню, так фортуна поломаться может.
Тяжело опять вздохнула Надя, но пошла и принесла коробку голубую с позолотой мелкой. По периметру большие буквы золотые шли каймой красивой MARION DE LORM, как видно, фирмы незнакомое досель названье, но которое звучало мило.
– Дефицит и дорогие очень, – повторила, протянув Надежда, – от души вот отрываю прямо. Ну да ладно, может, жертва эта вам, Алешенька, в любви поможет. Не забудьте пригласить на свадьбу.
– Непременно, все срастется коли, – возбужденно отвечал Емелин. – И еще вы не волнуйтесь, Надя, за духи. Я их найду, такие ж, и куплю вам за любые деньги. В этом вы не сомневайтесь даже. Не жалейте, так любезны будьте.
– Ну, гляди, студент, ловлю на слове. И как следует душись, хаевец, – улыбнулась, а Емелин тут и рад стараться да давай обильно на одежду дефицитом брызгать.
Обработки был процесс закончен очень скоро, и позвал супругу кочегар, чтоб жениха понюхать. Подошла та осторожно, тихо и затем в себя втянувши воздух, удивилась:
– Прямо таки странно, лишь одно благоуханье только. В самый раз идти, пожалуй, к даме.
– Вам, великое спасибо, Надя! – силовик пролепетал. – Спасибо! До свиданья! Ваш должник по гроб я!
Шухов парня проводить спустился и, когда уже пожали руки на прощание, сказал Емелин укоризненно довольно шефу:
– Я, конечно, благодарен очень вам за все, но все равно считаю, так обманывать нельзя супругу. Славной женщине такой, как можно вешать на уши лапшичку гнусно? Вашу выдумку с военной тайной, перебором я считаю явным.
– Перебором!? – загорелся Шухов. – И лапшу зачем на уши вешать!? Замечательно! Да знай, Надюша, о купании смешном в сортире, не видать тебе духов французских, как ушей своих, в говно нырявших.
– Понял, шеф! Прошу простить покорно! Извините, так любезны будьте! – очень густо покраснел Емелин. Кочегар же:
– Ну да ладно, топай, – улыбаясь, проворчал, – хаевец. Взял на душу грех большой, не спорю, обманув свою жену, однако, это все из-за кого, ты помни.
И расстались. И пошел скорее к Балалайкиным Емелин Леша.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ПОМОЛВКА
Лишь в одиннадцать часов Емелин оказался у двери заветной. На звончек надавил, волнуясь. Дверь тотчас же отворила Лена, и с укором посмотрела:
– Где ж ты это Леша пропадал так долго? – опоздавшего спросила. – Мы тут уж совсем тебя заждались с папой.
И сбиваясь, заикаясь даже, ей Емелин отвечал уныло:
– Как же ты была права, Елена, то, что в армии нельзя чего-то абсолютно обещать конкретно. Эту мудрость ощутил сегодня на себе я, понимаешь, лично, – посильнее напустил тумана лейтенант, понепонятней чтобы, и умильно улыбнулась дева да расспрашивать не стала больше. А за руку жениха скорее да в квартиру повела, где папа ожидал как раз за водки рюмкой.
– Вот, знакомьтесь, – прозвенел звоночком голос девушки, – мой папа это, Балалайкин Александр Петрович. А вот это мой Емелин Леша.
Особист, оставив дрему, руку тут же гостю протянул, когда же их пожали мужики, промолвил:
– Разговаривать пошли на кухню, там за водкой интересней будет.
В кухне столик ожидал накрытый. Водка «Русская» на нем стояла и бутылочка вина сухого. И закуска. Балалайкин в рюмки водки влил, вина в бокал красивый и:
– Поехали! – заместо тоста по гагарински подал команду.
Рюмки выпили до дна мужчины, а винцо лишь пригубила Лена, шоколадкой закусив «Аленка».
Сервелата съев, кусочек круглый, Балалайкин вдруг спросил Алешу:
– Служба как тебе у нас по нраву? Не надумал оставаться в кадрах?
И ответил тот:
– Да нет пока что.
– И чего же так?
– Душой конструктор, склонен к творческой работе, тонкой. Разве в армии найти такую?.. И в КБ распределен Сухого. Вот закончатся два года только и туда. Да вам, наверно, Лена говорила про меня довольно.
– Рассказала, только выбор твой я, если честно, не могу одобрить. Только в армии не клят не мят ты, обеспечен, если службу понял. Совершенно тут не надо думать ни о чем, и раза в три зарплата веселей, чем на гражданке, будет. Аргумент?
– Да, аргумент. Но…
– Брось ты эти «но» свои, а слушай больше. Продвижение потом по службе без задержек при поддержке умной. До больших вершин добраться можно, незаконченный придурок если. На гражданке завсегда сложнее: и у Туполевых дети тоже, у Сухих, и им подобным также. И родни, поди, с вагон. Попробуй протешись через отряды эти в одиночестве, пробейся, Леша. Спесь слетит само собою, только поздно может быть уже, голубчик.
Леша молча, не переча, слушал, оставаясь при своем, чекист же до краев опять наполнил рюмки. Снова выпили, и снова начал назидательно, почти родне как:
– Разумеется, что всем ясна нам торжества сего причина, Леша. Полагаясь на чутье чекиста, браку вашему мешать не буду. Неиспорченный ты, вижу, парень. А что ветер в голове, так это все по молодости. За два года дурь вся выветрится, коль неглупый. Посоветую еще особо – это старших уважать, как бога, я родителей в виду имею, а иначе браком брак не будет… Предлагаю вам за счастье выпить.
Звон хрустальный возвестил о том, что замечательно прошла помолвка.
Алкоголь, посуетившись, лица зарумянил мужиков, и тонус вроде жизненный поднял, но Леша вдруг почувствовал усталость, будто поллитровую бутылку водки выпил залпом без закуски только. Напряжение сказалось нервов. В туалете, возле штаба, дайвинг он, поди-ка не на море Красном между рыбок золотых купанье, в исключительно воде прозрачной.
Благо тестюшка сумел заметить глазом опытным усталость парня. И решил: всему наряд виною. С непривычки-то непросто сутки отбомбить на бестолковом деле. И затягивать не стал с покоем, в завершение сказав:
– Давайте по последней, молодежь, и в люлю. И бай-баюшки, а то мне завтра маму раненько встречать в По ехать. Возвращаются с югов с сыночком. И тебе, зятек, на службу тоже.
Также выпили мужчины водки, также малость пригубила Лена. И салатом закусив, совея, предложил потенциальный папа:
– Оставайся, если хочешь, Леша, ночевать давай у нас, голубчик, места хватит как-нибудь в квартире, но вдвоем пока ни-ни ложиться, не надейся, лейтенант, до свадьбы. Лена – девушка – кремень, я знаю! – подполковник засмеялся пьяно, и руками вширь развел: – Вот так-то, се-ля-ви. Так остаешься, Леша?