Да и кого ему защищать? Нагловатого выскочку, что скорее всего при входе в харчевню посмотрел на всех свысока и с презрением?
— Ваша милость, можно забрать его? — робко спросил вышибала.
В устах широкоплечего мордоворота прозвучало довольно смешно. Я хмыкнул и разрешающе махнул рукой.
— Забирай болезненного. Пусть отнесут в комнату и вызовут лекаря. Думаю, в городе должен быть хоть один врачеватель.
Детина часто закачал головой, напоминая китайского болванчика.
— Есть, как же не быть. Все сделаем в лучшем виде.
Я уже собирался сказать, что мне в общем-то плевать, как там устроят дебила с полным отсутствием инстинкта самосохранения, но в этот момент понял, что обращался вышибала большей части назад, а не ко мне.
Забавно. Оказывается, это деваха его подрядила забрать своего дружка. Сама благоразумно не бросилась спасать идиота, а воспользовалась услугами более подходящего персонала.
Надо же. Умная девочка. Подбеги она ко мне и начни сыпать обвинениями, скорее всего нарвалась бы на холодное пожелание отвалить.
Или хуже. Женщин, разумеется, бить нельзя, но ведь разные женщины бывают. Которой и бетонный блок бросить не помешает, когда начнет тонуть и звать на помощь.
Остальная публика, поняв что представление закончилось вернулось к собственным тарелкам. Многие морды несли следы разочарования.
Ну да, лучше поглазеть как два благородных придурка выйдут во двор и начнут пырять друг друга железными палками. А то сразу устроят бой прямо здесь. Чем не развлечение?
Паршивцы…
Выбросив из головы хромого хлыща (не ходить ему пару месяцев теперь, как минимум) и жаждущую хлеба и зрелищ толпу, я вернулся к собственному обеду.
Отдав должное наваристому супу с бараниной, кровяным колбаскам и козьему сыру, сытый и довольный, я прислонился спиной к стене, наблюдая за происходящим на улице.
Погода хорошая, весна, тепло, птички поют, солнышко пригревает. Просто идеал для неторопливой поездки верхом.
— Хозяин! Сколько с меня? — еще один громила, на этот раз за стойкой, молча показал два пальца по два.
Сначала я, грешным делом, подумал, что жадный засранец хочет четыре серебрушки (за корм коню и более чем легкий обед — натуральная обдираловка!), но потом понял, что жест означает четыре медных чешуйки.
То-то же. За четыре серебряные монеты в иных местах можно снять комнату на пару дней и это будет не тот тесный клоповник, что как подозреваю, сдают в «Белой лошади», а чистое просторное помещение с большой кроватью и отдельной гостиной.
Выйдя на улицу, кинул еще одну мелкую монетку хромающему конюху, что подвел моего коня.
— Благодарю, молодой господин, — морщинистый старик расплылся в улыбке, тут же пряча монету себе за щеку.
Вскочив одним прыжком в седло, направляюсь в сторону широко распахнутых ворот. Если не изменяет память, выезд из города где-то на западе, значит надо повернуть на следующей улице налево, а затем…
Громкий шум и бегущая куда-то группка людей, заставили прервать мысли о предстоящей дороге.
— Что случилось? — осведомился у какого-то горожанина, как раз проходившего мимо в этот момент.
Долговязый абориген в узких штанах, серой рубахе и в кожаной жилетке живо обернулся, продемонстрировав рябую физиономию, изъеденную оспинами.
— Так ведьму сжигают, ваша милость, — влет оценив мой костюм и клинок у бедра, ответил человек и живо припустил в сторону шума.
Судя по направлению, это где-то на центральной площади.
В ту же сторону по улице весело проскакала стайка ребятни, что-то щебеча насчет зловредной ведьмы, огромного кострища и что давно в их замшелом углу ничего не происходило «такого».
Из дверей трактиры высыпала толпа, на ходу возбужденно переговариваясь затопала в том же направлении.
Вот вам и новое зрелище. Если не драка благородных, то сожжение ведьмы тоже сойдет.
Задумчиво проводив оживленно жестикулирующих бюргеров рассеянным взглядом, я помедлил, снова взял повод и дал коню легкого шенкеля.
Через площадь все равно придется ехать. Городок хоть и небольшой, но с очень мудреной архитектурой. Заплутать в узких извилистых улочках можно на раз-два.
Первое что увидел на площади — дощатый помост, рядом вкопанный в землю столб с разложенными вокруг вязанками хвороста.
На помосте трое местных, если судить по одежде: глашатай, градоначальник и жрец.
К столбу привязана женщина. Рыжая, в простом домотканом платье, симпатичная на лицо, с крупной подтянутой грудью, что так и рвется через узкий вырез.