Княгиня Анна Феодоровна была по тем, еще сравнительно богобоязненным, временам женщина простая в своих обычаях и, по замечанию лиц, ее знавших, обыкновенная, рядовая православная христианка: добрая жена своему мужу, добрая мать своим детям; жила с мужем во времена описываемого события уже одиннадцать лет с небольшим. Теперь такие жены и матери на редкость, а тогда они еще не были в диковину… От природы княгиня была сложения слабого, нрава тихого и спокойного, всегда ровного, простосердечная, но в православной вере твердая. В те времена высшее столичное общество увлекалось чтением мистически-масонских книг, располагавших ум и сердце к пиетизму или просто к полурелигиозной мечтательности, и редкие из представительниц этого общества могли избежать тонкого яда сей духовной заразы. Строго православно настроенная и утвержденная в вере отцов, княгиня Анна Феодоровна избегла общей участи, оценив по достоинству масонскую пропаганду не столько умом, сколько верным чувством своего православного сердца.
Всецело отдавая себя семейным обязанностям, в них сосредоточив все свои земные удовольствия, княгиня свои интересы заключила в домашний обиход, мужу и детям отдавая всю любовь и нежность своего щедрого сердца. Светские собрания, балы, театры, увеселения были ей чужды – она тяготилась и избегала их, не находя там ничего привлекательного. Святые обители, тихие кладбища, поле, лес, загородные уединенные дачи – вот любимые места ее прогулок и посещений. Влекли ее сердце уединение, тишина, безмолвие, и только ради них, как для высшего удовлетворения душевной потребности, она изредка позволяла себе покидать тихий семейный очаг. Но и в домашнем кругу, в беседах с мужем любимой темой для ее разговоров бывали рассуждения о будущей жизни, о состоянии душ умерших за гробом и о приготовлении к смерти. Бывали ей неоднократно благодатные сновидения, о которых она с великим умилением сообщала своим ближним, но в общем порядке своей жизни она не выделялась какой-нибудь особой духовностью, а была просто верующей, хорошей русской женщиной; в ней блеск европейского образования не затмил тихого мерцания Божьего душевного огонька истовой веры в Бога и Его Православие. Говела и постилась она каждый пост, и всякий раз во время чревоношения, близкое к родам, причащалась Святых Христовых Таин.
1834 год. Седьмого мая княгиня, после очень тяжелых родов, разродилась от бремени близнецами-мальчиками. Незадолго до родов удостоилась она в сновидении видеть Спасителя в том виде, в каком он иногда изображается на живописных иконах: во весь рост, в хитоне розового цвета, с голубой верхней ризой, с раздвоенной на конце бородой, с дивным высоким челом, небесного цвета глазами, и – рукою, ее благословляющей. Рассказывая о видении в великом восхищении, Анна Феодоровна передавала, что имела дерзновение просить Господа, чтобы Он преобразился пред нею, как на горе Фаворе пред учениками Своими. И отвечал на ее просьбу Господь:
– Для чего ты теперь этого желаешь? Таким ты Меня узришь, во всей славе Моей, во второе Мое пришествие на землю.
И сказала она Господу в видении этом:
– Тогда устрашусь я, Господи, как и прочие люди; теперь же я этого желаю потому, что очень люблю Тебя, Спасе мой!
И ответил ей Господь:
– Жди же святой недели!
Прошла святая неделя, на которой она причащалась, наступил май, совершилось великое таинство рождения в мир православных душ близнецов ее мальчиков, больная стала уже оправляться, а того ожидаемого ею, что обещано было Спасителем, все не совершалось.
На рассвете двадцать второго мая, уже выздоравливавшая княгиня вдруг почувствовала в себе такую перемену, что, опасаясь быстрой кончины от внезапного упадка сил, потребовала немедленно позвать к ней духовника. Когда прибыл к ее постели духовник со Святыми Дарами, у княгини уже стал тупеть язык, но Святых Таин она удостоилась причаститься еще в полном сознании.
Потускневший, было, взгляд ее после Причащения внезапно прояснился, и на ее спокойном и светлом, но уже помертвевшем лице появилась живость красок возвращающейся жизни. С твердостью духа, замечательной для слабого ее тела, простилась она с мужем, благословила детей и, прося прощения у всех домочадцев, имела достаточно силы сказать: