II
Живет там мальчик день, другой; прожил целую неделю. Время шло обычным порядком без особых приключений, и можно было полагать, что он уже примирился со своей незавидной долей…
Как-то раз Иван (так звали главного пастуха) отлучился от стада, оставив при нем своего маленького помощника. День склонялся к вечеру. Иван скоро возвратился к стаду, но только Михаила уже не нашел… Начал его кликать, что было мочи, но в ответ только зловещее эхо повторяло последние звуки его же голоса…
Возле самого места, где пасся скот, было озеро. У берега этого озера стояла небольшая лодочка… «Уж не там ли он? – подумал Иван про Михаила. – Мальчик – баловень – пожалуй, еще вздумает на лодке кататься, беды бы тут с ним не нажить!..» С такими мыслями Иван подошел к тому месту, где стояла лодка, и неподалеку от берега увидел поверх воды несчастного Михаила уже без всяких признаков жизни. В сильном смятении от такой неожиданности пастух побежал в свое село, находившееся верстах в четырех от пастбища, известить о печальной участи его товарища. Слух об утопленнике скоро разнесся по всему селению и вызвал любопытных – и старых, и малых – на место печального события… Уже закоченевший труп вытащили из воды. Затем это дело было доведено до сведения станового пристава и матери Михаила, которые не замедлили явиться, первый – для производства дознания о нечаянной смерти мальчика, а вторая, – чтобы удостовериться в истинности происшедшего и оплакать несчастную кончину своего сына.
Причина смерти Михаила была у всех на виду, и потому порешили без дальних хлопот предать покойника обычному христианскому погребению.
Поскольку возле самого озера на довольно большом пространстве было топкое место, то тело мальчика сперва несли на руках, а потом на твердой земле его положили на подводу и везли уже до самого Лентева на лошади.
Труп, судя по летам покойника, был небольшой и не представлял собою особенной тяжести, и потому было весьма удивительно для всех присутствовавших, сопровождавших утопленника, что лошадь тянула подводу с таким напряжением, как будто на телеге была навалена огромная тяжесть.
Все дивились этому необычайному обстоятельству и никак не могли доискаться его причины…
Между тем над покойником, по уставу Святой Церкви, был совершен обряд погребения, и тело предали земле.
Поплакала бедная мать над прахом своего Миши, погоревали и все свидетели ее нечаянного горя и разошлись по домам, сохранив грустные воспоминания о прощальном обряде.
III
Еще время не успело утишить материнское горе, как однажды утонувший сын Трудниковой дал о себе весть в сонном видении и сообщил нечто страшное и столь невероятное о своей мнимой смерти, что если бы не было на памяти народной подобных примеров, сообщению этому трудно было бы поверить.
Вот как было дело.
Настала ночь. Легла Трудникова спать. В глубоком сне видит она своего Михаила. Приходит он к ней, как будто живой, и говорит:
– Матушка! Ты не думай, что я умер: я жив и теперь нахожусь во власти демонов за то, что ты меня прокляла. Если хочешь, чтобы я воротился к тебе, то кайся в грехе своем, молись обо мне чаще Богу и подавай за меня милостыню.
Этот сон Трудникова видела три ночи сряду…
Сильная скорбь об утрате сына, ужасное известие о его гибели вследствие материнского проклятия, надежда, хотя и слабая, видеть его опять в живых – все это заставило Трудникову обратиться за советом к одному благоразумному крестьянину, пользовавшемуся доверием среди крестьян всей окрестности.
– Что сын твой жив, – говорит советчик, – тому не верь, а молиться Богу за него, подавать по нем милостыню и каяться в грехе своем – это твоя обязанность. Жив ли твой сын, умер ли – во всяком случае твое покаяние, молитвы и милостыня полезны будут и для него, и для тебя.
Советчик имел основание говорить так; на его памяти был удивительный случай: в селе Курилове Череповецкого же уезда жили два брата-купца – один доброй нравственности, другой – беспорядочной жизни. Такой контраст в характерах родных братьев заставил их разделиться и разойтись. Добрый брат стал богатеть, а другой вскоре окончательно прокутился… Как-то этот последний был у своего брата и застал его с одним крестьянином за дележом довольно большой суммы денег. Подметив это, он подстерег вечерком этого крестьянина в лесу, через который шла глухая тропинка к его дому, ограбил, а самого убил и пошел, как ни в чем не бывало, пьянствовать в кабак. Но мужик не был убит до смерти! Оправившись, он добрел до своего села и объявил, кому следует, о случившемся. Преступление было открыто, и преступника засадили в острог…