«Уйди из земли нашей: от начала не было здесь ни одного человека – как же ты дерзнул прийти сюда?»
После же такого тридцатилетнего страдания от голода, жажды, наготы и бесовской брани излилась на меня благодать и милосердие Божие, и Его смотрением изменилась плоть моя естественная, и выросли волосы на теле моем, и приносится мне пища неоскудевающая, и приходят ко мне Ангелы Господни. И было дано мне видеть место Царства Небесного и обителей душ святых, блаженства, обещанного и уготованного творящим добро. Видел я явление рая Божьего и древо разумения, от которого вкусили наши праотцы; видел и Еноха в раю и Илию… и все, чего только я ни просил, все показал мне Господь…
– И спросил я блаженного Марка, – говорит Серапион:
– Скажи мне, отец, как совершился приход твой сюда?
Святой в ответ начал повествовать так:
– Родился я в Афинах и проходил там учение философское. Когда же умерли мои родители, то я сказал себе: и я так же умру, как и мои родители умерли – восстану-ка я да добровольно отлучу себя от мира, прежде чем мне неволей быть из него восхищену. И в тот же час совлек я с себя одежды и поверг себя на доске в море, и, носимый волнами, по Божиему смотрению пристал к горе сей…
В такой-то беседе, говорит Серапион, застал нас наступивший день, и я увидел тело его, все обросшее волосами, как у зверя, и ужаснулся, и затрепетал от страха: до того не оставалось в нем благолепия вида человеческого, и нипочем нельзя было бы узнать в нем человека, если бы не голос и не слова, из уст его исходящие.
Увидев боязнь мою, сказал он:
– Не ужасайся виду моего тела: плоть тленна – взята от тленной земли…
И спросил меня святой:
– Стоит ли мир в законе Христовом по прежнему обычаю?
И я ответил:
– Стоит благодатию Христовой теперь тверже, чем во времена прежние.
Опять спросил он меня:
– Продолжается ли идольское служение и гонение на христиан доныне?
– Престало гонение, – отвечал я, – с помощью святых ваших молитв, и нет идолослужения.
И, слышавши это, возрадовался старец радостью великой… Опять спросил он меня:
– Есть ли ныне в мире такие святые, которые творили бы силою чудеса, о которых Господь в Евангелии сказал: «Если будете иметь веру с зерно горчичное и скажете горе сей: сойди отсюда и ввергнись в море, и будет по вашему»?
– И при этих словах святого, – говорит Серапион, – внезапно сдвинулась гора с места своего тысяч на пять локтей и села в море. Подняв голову, увидел Марко, что пошла гора, погрозил рукою и сказал ей:
– Что с тобою, гора? Не тебе я говорил сдвинуться, а в беседе с братом, стань опять на месте своем.
И когда он сказал это, стала гора на месте своем. Видев же это, я пал ниц от страха, а он, взявши меня за руку и подняв, сказал:
– Разве ты не видел таких чудес во дни твои?
Я же ответил ему:
– Нет, отче!
Вздохнув, заплакал он горько и сказал:
– Горе земле, на которой христиане только именем этим называются, а не таковые по делам своим… – и опять сказал: – Благословен Бог, что привел меня на место сие святое и не дал мне умереть в отечестве своем, чтобы быть погребенным в земле, оскверненной многими грехами!
И, когда прошел день тот, проведенный нами в псалмопении и духовной беседе, и настал уже вечер, сказал мне преподобный:
– Брат Серапион, не время ли нам, помолясь, сотворить любовь и вкусить от трапезы?
Я же ничего ему на это не ответил… И тотчас, воздев руки к небу, начал преподобный говорить псалом: «Господь пасет меня и ничего меня не лишит»… А по окончании псалма обратился он к пещере со словами:
– Предложи, брат, трапезу, – а затем, обращаясь ко мне, сказал: – Войдем и приступим к трапезе, которую послал нам Бог.
Я подивился в себе и был в ужасе, так как никого за весь день в пещере не видел, кроме одного Марка святого, а он обращает свое вещее слово кому-то невидимому и повелевает предложить трапезу.
Когда же мы вошли в пещеру, то я увидел трапезу и два стола стоящих, а на них положены были два мягких и светлых хлеба, сияющих, как снег, и благолепные видом своим овощи, и две рыбы печеные, и чистые травы, и маслины, и финики, и соль, и корчага полная воды, слаще меда. Когда мы сели, сказал святой Марко:
– Благослови, сын мой, Серапион!
Я же сказал:
– Прости меня, отец!
И сказал святой:
– Господи, благослови!
И увидел я с неба простертую близ трапезы руку, крестом знаменующую предложенные явства. Когда же мы поели, сказал он:
– Возьми, брат, это отсюда!
И трапеза была принята невидимой рукой.
И дивился я и тому, и другому: и тому невидимому слуге (то Ангел Господень бесплотный, повелением Божиим, служил ангелу во плоти, Марку преподобному) и тому, что я во все дни жизни моей не вкушал такого сладкого хлеба и прочей пищи и не пил такой сладкой воды, как за той трапезой. Тогда сказал мне святой: