— Вы, Пожиратели смерти, какими бы ни были ваши умения на самом деле, лучше всего умеете запугивать жертву,— сказала Мэри, едва смогла справиться с эмоциями,— кто еще кроме вас сможет нарисовать в наиболее мрачных красках именно ту картину, видеть которую волшебник не хочет больше всего? И направление у вашей фантазии по большей части одно и то же. Но сейчас я должна сказать тебе спасибо за предупреждение,— она пополам с насмешкой, пополам с благодарностью чуть склонила голову.— И, если я за эти шесть дней не освою навык легилименции, немедленно убью сама себя, чтобы избежать всех прелестей слишком близкого общения с Волан-де-Мортом и Пожирателями смерти. Ну, раз с наказаниями все понятно, давай лучше приступим к самой тренировке.
— Что ж, как ты знаешь, легилименция, если ты владеешь этим навыком, позволяет узнать любую информацию, которую таит от тебя твой недруг помимо его воли – если, разумеется, он не особо силен в защите разума. Темный Лорд зачастую поручает нам узнать разную важную информацию от тех или иных волшебников, поэтому все Пожиратели владеют этим навыком. Есть, разумеется, возможность использовать сыворотку правды, но она используется, только когда защита разума жертвы сильна. Лично я еще ни разу даже не получал в пользование эту сыворотку, так что на нее не стоит рассчитывать – только на владение легилименцией.
— Разумеется,— кивнула Мэри,— и ее выполнение проще простого – достаточно только захотеть узнать что-либо у того или иного волшебника.
— В общем-то, да,— согласился Руквуд, не заметив издевательского тона волшебницы,— так как нужно нечто определенное… попытайся выведать у меня содержание последнего задания, что поручил мне повелитель. Полагаю, заклинание тебе известно?
Мэри не посчитала нужным подтверждать предположение Пожирателя, просто неспеша подняла палочку, и, максимально сосредоточившись на задании, данном ей Руквудом, попыталась проникнуть в его разум, произнеся: «Легилименс». С минуту она видела внутренним взором какие-то расплывчатые картины, а уже секундой позже соображала, когда же Руквуд успел вытолкнуть ее из своего сознания.
— Да, если ты будешь продолжать в том же духе, совсем скоро станешь пленницей, а не ученицей,— воскликнул Руквуд насмешливо, как бы провоцируя Мэри на опрометчивый поступок.
Она, сверкнув глазами, попыталась еще раз, но вновь не преуспела, и, тем не менее, времени для насмешек Руквуду не оставила, пытаясь пробить его защиту снова и снова. Пару раз ей удавалось различить в тумане воспоминаний Пожирателя смерти смутно знакомые ей образы, но видела она их так же долго, как любой человек может видеть последний луч заходящего солнца. В конце концов, они состязались уже только силой воли – физических сил уже ни на что не хватало. И когда Мэри, чувствуя, что Руквуд вот-вот сломается под ее напором, приложила все свои последние силы для этого последнего рывка, в ее сознании незамедлительно вместо ожидаемых ею четких силуэтов вдруг воцарилась тьма, говоря свое последнее слово в их чрезвычайно долгом поединке. Волшебница уже не помнила, как падала без чувств на пол, обессиленная, как ее подхватил на руки и перенес в кресло Руквуд, и сам едва стоящий на ногах к тому моменту. Но она совершенно точно помнила то, что увидела, когда едва открыла глаза – совершенно белое, без единой кровинки лицо Пожирателя, его обеспокоенное выражение и то облегчение, что буквально осветило каждую черточку изнутри.
— Кто бы мог подумать, что возможно помирить злейших врагов лишь поставив их в зависимость,— буркнула Мэри, пытаясь встать и вновь видя перед собой рой черных точек,— или это беспокойство – совсем другого рода?
— Другого,— подтвердил Руквуд,— считай это извинением за ту попытку изнасилования.
— Долго же ты собирался извиниться, что, раньше нельзя было?
— Не было случая подходящего.
— Даже и не знаю, каким должно быть твое раскаяние, чтобы ты не использовал выпавшую тебе возможность и не попытался овладеть мной сейчас, пока я была без сознания.
Руквуд лишь усмехнулся:
— Запрет весьма строгое ограничение, шанс имеет только тот, кто является твоим защитником, а я еще не собираюсь умирать.
— То есть один лишь Волан-де-Морт,— вздохнула Мэри,— любой другой уже давным-давно на его месте заставил меня стать его любовницей, но он, к его чести, ни разу не вышел за рамки официальных отношений, словно ему это не особо то и надо.
— Завидую его выдержке, если он может смотреть на тебя только как на ученицу,— сказал Руквуд с завистью в голосе, окидывая Мэри совсем не дружеским, полным страсти взглядом, отчего волшебница поспешно отодвинулась подальше от Пожирателя,— но, может, он просто выжидает того момента, когда ты сама захочешь близости с ним?
— Всю жизнь ждать будет этого момента,— проворчала Мэри,— нужно быть сумасшедшей, чтобы захотеть подобного. Ну да ладно. Полагаю, мы должны продолжить тренировку – если, конечно, ты в силах противостоять мне.
Руквуд одной своей улыбкой, полунасмешливой, полузлорадной, содержащей в себе вызов дал понять Мэри, что он-то как раз в отличной форме, и тренировка, после небольшого перерыва, вновь продолжилась…
====== Глава 6. Секрет Волан-де-Морта. Принятие статуса «Пожирательница смерти». ======
Следующие пять дней были такими напряженными, словно Мэри должна была освоить полный школьный курс, приложив, разумеется, не просто максимум усилий – выкладываясь так, словно от того, освоит она необходимое умение или нет, зависела жизнь всех учеников Хогвартса. Точно так же, до полной потери сознания, волшебница тренировалась в самом начале своего обучения – после стало намного легче, и только сейчас она это поняла. Поставленная Волан-де-Мортом в безвыходное положение, помня про тяжесть наказания в случае неудачи, она расходовала всю свою волю только на то, чтобы не дать себе никаких послаблений, продолжая уже заведомо безуспешные попытки даже тогда, когда Руквуд отказывался и дальше позволять ей проникать в его разум. Попутно она благодарила про себя Волан-де-Морта за то, что он запретил ей выходить из особняка – если бы она имела такую возможность, то закончила свой путь в темницах особняка, поддавшись слабости. А так она продолжала попытки, неизменно удивляя Руквуда своим упорством, и тот день на третий так зауважал ее, своего бывшего врага, что все больше и больше начал помогать ей в разнообразных мелочах, что, правда не мешало отпускать ему ехидные замечания о предстоящем ей наказании:
— Я думаю, тебе уже сейчас стоит морально подготовиться к тому, что ты испытаешь дня через три,— говорил он в конец четвертого дня тренировок, во время очередного перерыва.— Сладость близости с любым из нас я описывать не буду, здесь все, в принципе, одно и то же, но больше внимания стоит уделить пыткам. Это будет не просто пыточное проклятие, нет, у нас в арсенале есть такие проклятия, после которых ты уже не будешь чувствовать свое тело. Вообрази только – дюжина проклятий пронзает твое тело, уничтожая душу…
Мэри, беспрестанно слышавшая только это, вначале ужасалась, но сейчас относилась к таким словам равнодушно и даже с юмором.
— Скажи еще, что ад по сравнению с таким наказанием покажется мне раем,— усмехнулась она, и тут же продолжила, не замечая удивленного взгляда Руквуда,— это будет так, словно мое тело будет терзать раскаленная лава, ядовитые когти и зубы диких животных, молнии, и другие не менее устрашающие орудия пыток.
— Ты забыла разъяренных насекомых с длинными жалами, и силу земли, воды и лед…,— добавил Руквуд, досадуя, что его перебили,— а потом…
— Потом я просыпаюсь и понимаю, что это был всего лишь кошмар, навеянный сказками Пожирателя смерти Августа Руквуда,— вновь перебила мага Мэри, с палочкой наизготовку поднимаясь с кресла, в котором сидела последние полчаса. Еле сдержала улыбку при обидчиво-разочарованном виде Руквуда – точь-в-точь ребенок, которого резко выдернули из сладостных грез, и, в который раз произнесла заклинание, затверженное до автоматизма. Туман перед ее внутренним взором вдруг словно испарился, сквозь его еле видные клочья проступил до боли знакомый силуэт – высокий человек изящного сложения, чья черная мантия резко контрастировала с поразительно бледным змеиным лицом, на котором горели как угли багровые глаза, выдавая ярость, что звучала и в голосе, ясном, до пронзительности высоком: