— Довел, потому что большего, чем ты владеешь, тебе и не нужно,— ответил Волан-де-Морт спокойно,— всю свою силу я приберегу для врагов, ты же – не враг мне, а слуга. Будь иначе – ты бы стала моей союзницей. Но все те, кто сильнее меня – мои враги и все они рано или поздно погибнут, так что тебе следует порадоваться тому, что твой уровень мастерства лишь чуть выше среднего.
Мэри при словах Волан-де-Морта, откровенно нелестных, ощутила себя неумелой волшебницей, но вслух свои мысли выражать не стала, промолчав.
— Я не хочу разочаровывать тебя, но так же не хочу играть твоими чувствами, поэтому я скажу следующее – не трать время впустую, пытаясь склонить меня к близости с тобой, как это сделал я,— произнес Волан-де-Морт негромко, пронзая своим взглядом глаза волшебницы.— Я больше никогда не прикоснусь к твоему обнаженному телу и не доставлю тебе блаженство, как бы ты этого ни хотела. Те ночи с тобой стали лишь пробой, и, разочаровавшись, я решил порвать с тобой.
— Разочаровавшись?— воскликнула Мэри гневно,— с какой это стати? Если судить по тому, как ты стонал, когда совокуплялся со мной, разочароваться ты не смог бы ни в коем случае. Я бы поверила в это, если бы ты провел со мной всего одну ночь, хотя бы. Но ведь это далеко не так – на следующий день ты хотел единения со мной так же, как я – в первую ночь. Так что придумай отговорку правдивее этой.
— Мне это ни к чему – я перед слугами не намерен оправдываться,— произнес Волан-де-Морт жестко, отводя от волшебницы взгляд, полыхнувший огнем.
— Значит, считаешь, что можешь лгать, лишая меня, тем самым, права на правду?
— Права на правду? Такого права у тебя, как и у остальных моих подчиненных нет, и не было. Неужели уже забыла тот урок? Напомнить?
— Можешь пытать меня сколько тебе угодно, все равно не заставишь отказаться от права на правду. По крайней мере, в отношении того, что непосредственно касается меня.
Мэри посмотрела в горевшие яростным огнем глаза Волан-де-Морта с такой твердостью, что он был вынужден отвести взгляд.
— Меня иногда очень удивляет твое упорство и настойчивость, да и смелости у тебя хоть отбавляй. Ну, раз уж ты готова ради правды на все – ты ее услышишь. Хоть ты и доставила мне непередаваемое блаженство неделю назад, это ничего не значит для меня — я все равно не полюбил тебя из-за этого. А без любви наши отношения не смогут продолжиться. Зная, что я не испытываю к тебе ничего, кроме страсти, ты не сможешь остаться со мной, а занятия любовью скоро надоедят и тебе.
Мэри была готова к таким словам, но, слыша их, она непроизвольно ощутила себя отвергнутой. Волан-де-Морт был прав – ее не устроит лишь роль любовницы, и, осознав, что ей самой больше не хочется оставаться здесь, она стремительно поднялась на ноги, в едином порыве бросаясь вон из зала, на ходу утирая неудержимые слезы. Ей казалось, что это проявление слабости не видел никто, но нет – один из ее соратников заметил ее, бегущую со всех ног в свою комнату в расстроенных чувствах, и он же зашел к ней, в нерешительности остановившись на пороге. И Мэри не заметила его до тех пор, пока не подняла голову, стирая последние слезы.
— Что тебе здесь нужно, Руквуд?— спросила она хриплым голосом, отворачиваясь,— неужели пришел посмеяться над моей слабостью?
— Вовсе нет. Неужели ты забыла, как я помогал тебе во время тренировок? Уже тогда я проникся к тебе уважением и сочувствием, а сегодня подумал, что тебе просто необходима чья-то помощь.
Руквуд осторожно присел на кровать рядом с ней, и совсем не дружеским жестом провел своей рукой по ее щеке, влажной от слез. Мэри непонимающе уставилась на него, вспомнив, как когда-то Волан-де-Морт точно так же осторожно и нежно прикасался своей, казалось, ледяной, рукой, к ее щеке, пытаясь очаровать ее. Но Руквуд просто жалел ее – и это заставило Мэри успокоиться.
— Ты уже столько раз доказывала мне, что, несмотря на то, что ты – женщина, и по природе слабее нас, обладаешь прямо-таки стальным характером, железной волей и несгибаемой выдержкой, что я просто поражаюсь этому! Твоя единственная слабость, то, что губит тебя – чувства, значит, тебе нужно обрести над ними власть, чтобы не потерпеть поражение из-за них,— сказал Руквуд проникновенно, глядя прямо в глаза Мэри,— понимаешь, что я хочу сказать?
Мэри согласно кивнула.
— Да – то, что я должна стать статуей, не способной на любовь, жалость и прочие положительные эмоции. Следовательно, лишить себя всякой личной жизни. Но так же и то, что я должна держать в узде свою ненависть и злость – они могут погубить меня с легкостью, если затуманят мой разум.
Хоть она и чувствовала горечь, говоря это, но голос ее был спокоен и безмятежен.
Руквуд одобрительно улыбнулся:
— Я рад, что ты меня поняла. Значит, с этого дня твоя еще больше возросшая сила станет лишь подтверждением и надежной опорой твоему железному характеру.
Мэри с благодарностью взглянула на Руквуда, но тот, мгновенно поднявшись, оставил ей лишь смотреть в его спину, что вскоре скрылась за дверью ее комнаты.
====== Глава 7. Двойная работа. ======
Уже на следующий день Мэри восстановилась на своем бывшем рабочем месте в Министерстве магии, к несказанной радости многих сотрудников, вроде Альфреда. Тот первым делом в очередной раз пригласил волшебницу на свидание, но она отговорилась большой занятостью. Теперь, помимо обычной работы, она выполняла указания Волан-де-Морта – привлекала на его сторону различных волшебников, доставала информацию о необходимых ему служащих Министерства. Теперь она, как и все ее соратники, по-прежнему живя в особняке Волан-де-Морта, появлялась там лишь ночью, и в те редкие выходные, что ей предоставлялись. Остальных обитателей особняка она практически не видела – редкие разы за ужином, и только. Исключение – Волан-де-Морт, она получала от него задания и отчитывалась в выполненных два – три раза в неделю.
В таком ритме прошло три месяца. Мэри, постепенно проникаясь духом остальных Пожирателей смерти, стала находить свой новый статус весьма неплохим – задания, что поручал ей Волан-де-Морт, были простыми и не обременяли, а ее соратники после дня дуэлей с ней стали относиться к ней намного лучше. Порой она жалела, что ее сотрудники не такие – вечно отпускающие интимные намеки, пытающиеся склонить ее к роману. Разумеется, каждая такая попытка оканчивалась неудачно, но претенденты все никак не иссякали, что порой выводило Мэри из себя. После тех слов Руквуда она стала относиться ко всем вьющимся вокруг нее мужчинам еще холоднее, порой – с презрением, зная, что никто из них не смог бы поспорить даже с Мальсибером, не говоря уж о Волан-де-Морте. Впрочем, она больше не пыталась восстановить тесные отношения с ними – особенно с Мальсибером. Волан-де-Морт же общался с ней с обычной холодностью, и она полностью отвечала ему взаимностью, постепенно привыкнув к тому, что он не более чем повелитель для нее. Правда, несмотря на это «Повелителем» она его так и не стала называть, по-прежнему используя привычное «Волан-де-Морт», и Темный Лорд, видимо, привыкнув к подобному обращению, уже не делал ей по этому поводу замечаний.
Незадолго до Рождества Мэри, вернувшись с работы, зашла в Зал Собраний, что бы отчитаться за проделанную работу. Вопреки обыкновению, сейчас Волан-де-Морт был здесь не один – еще какой-то волшебник, совсем юный, стоял напротив него с палочкой наизготовку. Вот в его сторону полетела огненная змея… Мэри, вначале думавшая уйти, зачарованно застыла на пороге, с головой уйдя в воспоминания о своем недавнем обучении. К действительности ее вернул голос Волан-де-Морта, холодный и жесткий:
— Пора тебе показать свое мастерство, чтобы я не пожалел окончательно, что взял тебя в ученики. Иначе… в темницах тебе придется испытать немало боли…
Юноша, побелев от страха, даже вымолвить ничего не смог, глядя на Темного Лорда округлившимися в ужасе глазами.
Мэри, вспомнив, как Волан-де-Морт совсем недавно говорил ей похожие слова, ощутила негодование – и желание вступиться за несчастного юношу.
— Не стоит так давить на него! Трансфигурационные чары очень сложно освоить новичку его уровня, или ты не знаешь этого? А от твоих угроз он лишь слабее станет!