Проснувшись на следующее утро, Мэри даже не удивилась тому, что Волан-де-Морта в ее кровати уже нет – лишь смятые простыни напоминали о том, что его приход вчера вечером ей не приснился. По-быстрому приведя кровать в порядок, она без промедления направилась в Министерство магии, и там уже целый день ни на что постороннее не отвлекалась, лишь по дороге домой вспомнив о своей новой обязанности – обучение новобранца. Поспешно перебрала все свои навыки в памяти, и, после небольшого раздумья решила обучить Майкла Щитовым чарам. На секунду мелькнула мысль о том, что, возможно, Майкл эти чары уже знает, но ее опасения развеялись, едва она выяснила у самого Майкла, что ему до сих пор не известно это умение.
— Странно, вообще-то, что ты, применяя трансфигурацию чар, тем не менее, не знаешь чары Щита,— сказала Мэри с ноткой недоумения, вспомнив свой собственный опыт,— впрочем, так даже лучше. Слушай и запоминай, Майкл – все, что тебе нужно – объединить желание защититься, формулу заклинания и соответствующий взмах волшебной палочкой в единое целое, и тогда ты сможешь сотворить Щитовые чары.
Она очень четко произнесла необходимое заклинание, одновременно взмахнув палочкой в длинном и плавном жесте – и перед ней возникла еле видимая стена.
— Теперь попробуй ты.
Парень, отчаянно пытаясь подражать ей, его учителю, делает все так, как нужно, но из его палочки не вылетают даже искры.
— Ты слишком слабо настроился, попробуй еще раз,— подбадривает Мэри его. Новая попытка завершилась поражением, последовали следующие…. Тренировка затянулась на час, два, и только на исходе третьего, когда и Мэри, и Майкл еле стояли на ногах от усталости, Майкл, наконец, сумел создать приличные Щитовые чары, чему и он, и Мэри безмерно обрадовались.
— Очень хорошо, Майкл. Теперь, когда ты понял, что именно лежит в основе твоего успеха, тебе будет намного проще. Завтра будешь тренироваться весь день, а вечером я проверю, чего ты достиг за это время.
Сияя улыбкой, Майкл заверил ее, что будет тренироваться, пока полностью не выдохнется, после чего Мэри с чистой совестью, и, несмотря на усталость, с улыбкой на губах направилась к себе в комнату, рассчитывая на отдых. Но ее кровать, в которой Мэри мысленно пребывала, уже была занята – там, с видом полноправного хозяина, разлегся Волан-де-Морт, что при приближении Мэри нагловато ухмыльнулся.
— Ты, что, здесь прописался?— буркнула Мэри недовольно,— а ну, подвинься, уступи место уставшей до чертиков волшебнице!
И, не дождавшись от Волан-де-Морта ответной реакции, Мэри, чувствуя, что у нее уже закрываются глаза – бессонная ночь давала о себе знать — по-быстрому скинула с себя одежду, и, выдернув из-под опешившего от такой наглости мага одеяло, накрылась им с головой, блаженно закрыв глаза. Тут же одеяло, только что щедро делившееся с волшебницей своим теплом, было с силой сдернуто с нее, и язвительный смех Волан-де-Мота вместе с холодным воздухом мигом смел с Мэри остатки сна. Злобно сверкнув глазами, она повернулась к своему обидчику, горя жаждой мести – но тот уже негромко похрапывал, укрывшись отобранным только что у Мэри одеялом. Впрочем, уже через секунду он от мощного удара Мэри слетел на пол, а волшебница, дав себе повод радостно рассмеяться, закуталась в злополучное одеяло в ожидании новой каверзы от Волан-де-Морта. И она не заставила себя ждать – гневно сузив глаза, Волан-де-Морт в один прыжок добрался до опешившей от такой прыти Мэри, и с силой дернул за край одеяла, стремясь вновь отвоевать его. Мэри, не желая уступать, потянула одеяло на себя… секунда – и она, и Волан-де-Морт летят на пол по разные стороны от кровати, что бы, вмиг придя в себя, вновь вскочить на ноги.
— У тебя, что, собственной кровати нет?— возмутилась Мэри,— во время очистки особняка я привела в порядок более десяти отличных спален, хоть одна-то тебе должна была подойти!
— Мне плевать на их роскошь – все они неприятны мне только потому, что до жути холодные,— спокойно отвечает Волан-де-Морт,— до некоторых пор я не находил в этом особого неудобства, но после вчерашней ночи с тобой…
— Короче говоря, ты просто хочешь спать в теплой кровати?— произнесла Мэри неверяще, удивляясь подобному капризу,— ну что ж, раз так – не буду тебе мешать. Теперь, когда ты нагрел себе постель, можешь вновь занять ее – а я отправлюсь искать себе другую комнату.
Она, было, направилась к своей одежде, но голос Волан-де-Морта остановил ее на полпути:
— Ты меня не совсем правильно поняла, Мэри. Только жар, что исходит от двух тел во время занятий любовью, может согреть меня так, как не греет даже самый сильный огонь.
— Тогда прими мои поздравления, и поищи к своему телу в дополнение еще одно тело, с которым и сможешь согреть до необходимой температуры эту кровать,— бросила Мэри презрительно. Потянулась к одежде вновь, но на этот раз была остановлена не голосом Волан-де-Морта, а его объятиями.
— Зачем далеко ходить? Ведь ты – наилучшая кандидатура,— шепчет он еле слышно, проводя ладонью по щеке Мэри. От этого невинного прикосновения вся злость, все ее презрение мигом улетучиваются, а на их место приходит все растущее удовольствие – рука Волан-де-Морта, чувствуя сладостную дрожь тела волшебницы, скользит по ее шее, затем – задержавшись на груди, вниз, к животу. Мэри, издав слабый стон, выпустила из ослабевших рук столь дорогое ей недавно одеяло, что закрывало от Волан-де-Морта самое вожделенное, и, отдавшись во власть кружащих в нескончаемом, сладостном танце по ее телу рук, ощущая острое наслаждение, что требовало разрядки. Волан-де-Морт, без особого труда истолковав ее тихую мольбу, одним движением подхватывает Мэри на свои руки, чтобы перенести волшебницу на кровать. И только там, скинув с волшебницы одежду и выполняя единственную просьбу Мэри, он наконец-то сливается с ней в одно целое. Она, тихо охнув от резкой боли, на мгновение замирает, но тут же, повинуясь движением тела Волан-де-Морта, и сама начинает очередной похотливый танец всем телом, являясь одновременно и дополнением, и частью тела своего партнера. Мгновенно разлившийся по каждой клеточке ее тела жар, казалось, способный сжечь дотла – жар страсти, с каждой секундой все разгорается, и единственный способ погасить его – все больше и больше увеличивая ритм настигнуть такое блаженство, что просто не оставит место огню желаний, заполнив собой все. И эта цель, казавшаяся лишь мечтой в начале, довольно скоро претворяется в жизнь, о чем свидетельствует двойной, громче крика стон находящихся на вершине блаженства волшебников. И это блаженство, сильнее волн шторма, повергло их на мгновение в пучину беспамятства, ослабив свои сети спустя мгновение, и освободив воспаленные страстью умы и тела для отдыха.
— Ну, теперь, я думаю, ты со мной согласна?— произносит Волан-де-Морт негромко,— ведь никакое одеяло не сможет доставить тебе такого тепла, как я.
— Ты имел в виду удовольствия,— замечает Мэри насмешливо,— то тепло, что сейчас щедро даришь мне ты, больше похоже на жар грелки или горчичника, но не одеяла, и оно не греет, а обжигает.
— И все это – страсть, и ее последствия,— заканчивает Волан-де-Морт, сливаясь с Мэри в долгом и страстном поцелуе. Он пробуждает в каждом из них новую волну желаний, требующих исполнения, и все время ночи посвящается именно этому…
…— Хочешь сказать, ты теперь каждую ночь будешь приходить ко мне, чтобы утолить свои низменные желания?
— Я не оставлю тебя в обиде, Мэри. Обещаю – прелюдия будет такой страстной и продолжительной, что доставит тебе наслаждение даже большее, чем наслаждение, что приходит в конце совокупления. Ты не пожалеешь, что согласилась.
Мэри с сомнением хмыкнула. Но, вспомнив, что Волан-де-Морт перед тем, как каждый раз слиться с ней в одно целое, щедро ласкал ее тело, доставляя ей несравнимое блаженство, как бы выполняя некий ритуал, была вынуждена признать правоту мага.