Мэри в некоем ступоре все молчала и молчала, продлевая установившуюся тишину – слова Волан-де-Морта ошеломили ее. Но одна только мысль о том, что ее ребенок не будет подвержен опасности со стороны своего отца, положила конец ее размышлениям.
— Я согласна,— без колебаний, с необычайной твердостью в голосе сказала Мэри, и Волан-де-Морт довольно улыбнулся, кивнув:
— Иного я от тебя, как от матери, не ожидал. Ты приняла правильное решение, и не пожалеешь об этом. Сегодня ты впервые покинула особняк – значит, готова продолжить уроки с Люциусом?
Мэри кивнула.
— Да, но только не завтра – завтра я должна буду после работы заскочить к одному из сотрудников, задержусь допоздна.
— Хорошо. Но ночью я все равно буду ждать тебя здесь – так что даже не думай изменить мне с этим своим сотрудником или с кем-то еще. Поняла?
Мэри оскорблено вспыхнула – такое отношение к себе она стерпеть не могла.
— Что, вновь считаешь меня за развратницу? Совершенно безосновательно, поверь – не все волшебники такие же безнравственные, как ты. К тому же... зная, что ты будешь владеть мною, страстно терзать целую ночь, с моей стороны будет самоубийством спать перед этим еще с кем-то.
Волан-де-Морт удовлетворенно ухмыльнулся:
— Вот и хорошо. Отдыхай, Мэри – я дам тебе еще один день на обдумывание моих слов.
И, больше ни на секунду не задерживаясь в комнате Мэри, Темный Лорд оставил волшебницу наедине со своими мыслями.
Она думала над тем, что сказал ей только что ее любовник – то, что она хотела знать давным-давно. Значит, она была не права – Волан-де-Морт так сильно привязался к ней, что даже согласился на рождение нежеланного ребенка взамен на возможность и дальше иметь ее каждую ночь. Если бы не тот случай, после которого буквально все Пожиратели вместе с Волан-де-Мортом увидели ее обнаженной, ничего этого бы не было. Она была бы свободна, как ветер, и не ждала бы ребенка... Нет, о чем о чем, а об этом она точно никогда не пожалеет – за возможность стать матерью она была готова хоть каждую ночь терпеть грубый натиск Волан-де-Морта, что страстно, безудержно и неистово совокуплялся с ней, была согласна даже быть изнасилованной им, и не раз. Фактически, он и так насиловал ее при каждой встрече, так что ей не привыкать. Она стерпит все, и станет матерью, и останется безвольной жертвой, которую даже не спрашивают согласия на близость, а просто имеют. Имеют так, как хотят – грубо, жадно, беспощадно, словно вещь, буквально пытая при этом. Эти горькие мысли вызвали не менее горькие слезы – во что она превратилась? Осталось только позволить всем и каждому в особняке изнасиловать себя, и не раз – и тогда уж точно опускаться ниже ее уровня будет некуда. Все эти годы она продавала себя, свое тело только за уверенность в том, что ее не убьют – и кому? Настоящему чудовищу, убийце, темному магу с черной душой и мыслями, но чьи ласки абсолютно лишали ее воли. А кем станет ее малыш при таком-то отце? Вряд ли такой же, как она – тогда, возможно, все эти жертвы зря и стоит отказаться от ребенка? Нет, эти мысли – лишь результат внезапно открывшейся ее глазам жестокой правды, не более...
Вот так, в сонме черных мыслей о своем прошлом и будущем, Мэри и уснула, и сон, что владел ее разумом, не был ей утешением...
... – Ну что же, Брэдли, теперь настало время выпить за то, чтобы твое одиночество вскоре было нарушено и заменилось на компанию симпатичной волшебницы! – сказала Мэри, поднимая кубок одновременно с Кристианом – Брэдли взглянул на нее с благодарностью, приложившись к своему кубку.
Вот уже два часа они втроем (остальные приглашенные, сославшись на большую занятость, уже ушли), отмечали день рождения Брэдли, и, к радости Мэри, Брэдли вел себя, как и в день первой их встречи после долгой разлуки – ничем не показывал свою к ней страсть. Кинув быстрый взгляд на часы – они показывали пол одиннадцатого, Мэри поднялась из-за стола, что к этому времени изрядно опустел.
— Ну что ж, мне пора, так что извините...
— Пожалуйста, Мэри, посиди еще немного,— взмолился Брэдли, посмотрев на волшебницу с такой мольбой, что ей не оставалось ничего, кроме как кивнуть в ответ,— ведь мы с тобой так редко видимся, даже поговорить некогда.
— Ну, хорошо, тогда... скажи мне, у тебя, случаем, книги о родословной рода Гриффиндора нет?
Брэдли в некотором изумлении покачал головой, но тут заговорил Кристиан:
— Рода Гриффиндора? Зачем она тебе?
— Так она у тебя есть?— воскликнула Мэри радостно, буквально поедая удивленного Кристиана недоверчиво-восторженным взглядом,— мне она нужна, и как можно быстрее! Я там ищу последних потомков рода Гриффиндора. Просто интересно, вот и все.
— Не сказал бы, что это просто интерес,— покачал головой Кристиан,— ощущение такое, словно от того, узнаешь ты это, или нет, зависит твоя жизнь.
Мэри весело рассмеялась:
— О чем это ты? Это далеко не так, поверь. Просто если я чем-то сильно увлечена, я всегда себя так веду – создается впечатление, что сложилась ситуация жизненной важности.
— Да, это уж точно,— вклинился в беседу Мэри и Кристиана Брэдли,— помню несколько таких случаев – Мэри словно горела тогда в невидимом огне.
Кристиан понимающе улыбнулся:
— А, вот оно что... Ясно. Нет, я лишь слышал от одного знакомого о книге, называющейся: «Древние роды и их потомки». Могу постараться достать, если хочешь.
— Пожалуйста, Кристиан, я буду очень благодарна тебе.
— А пока что выпьем еще по одной...— начал Брэдли, но тут же замолк – бутылка с медовухой была уже пуста,— придется сходить за новой бутылкой.
— Тебе помочь?— спросил Кристиан с опаской.
— Нет, что ты, я быстро,— заверил его Брэдли, обменявшись с Кристианом взглядом, содержание которого так и осталось загадкой для Мэри.
— А твоему ребенку не повредит такое количество спиртного?— обратился Кристиан к Мэри, едва Брэдли вышел,— я бы на твоем месте задумался, прежде чем пить вообще, тем более столько.
— А я много выпила?— спросила волшебница с легким недоумением.
— Два бокала. По-моему, это много.
— Значит, следующий будет последним – ведь это медовуха, а не огненный виски.
— До огненного виски тебя вообще допускать нельзя,— сказал Кристиан сурово.
Мэри покачала головой:
— Я его и так не люблю. Но ты сейчас так сказал это... в общем, если бы ты был моим мужем, я бы себя пленницей ощущала.
— Видно, твоему мужу все равно, что будет с ребенком,— ответил Кристиан, заставив Мэри побледнеть,— и не очень-то важно, чтобы ты была здоровой. Даже возникает сомнение, любит ли он тебя.