Начала его Настя, половиной тела лежащая на муже:
— Ты на меня сильно обижаешься, что не подарила тебе толковый подарок на день рождения?
— Куда уж толковее? — ворчал он, сильней прижимая любимое тело. — И чего мне ещё желать больше?
— Ну я ведь тебе с утра подарила большую кружку…
— О-о! — вспомнил он с восторгом. — Ещё и кружку!
— Вот я и говорю, мелочь несущественная…
— Даже спорить не хочу… Большего счастья мне и не надо! — и вновь усилил свои объятия. Настя дождалась ослабления, чуточку отдышалась и продолжила с настойчивостью катящегося с горы валуна:
— Поэтому я решила тебе сегодня ещё один подарок преподнести. Надеюсь, что очень желанный и ценный. Хоть ты и утверждаешь, что тебе больше ничего не надо.
— Мм?.. Ну, если задуматься… Хм! Вроде и не надо.
— Да? — она капризно задёргалась, пытаясь вырваться из объятий и откатиться в сторону. — Тогда ничего больше не скажу! — но так как вырваться не удалось, да она и не сильно старалась, то тут же сжалилась над супругом: — Но раз ты такой настойчивый… поддамся на твои уговоры. Итак!.. У нас!.. Скоро!.. Ну, сравнительно скоро… Будет!.. Ребёночек!
Шульга очень сильно так напрягся. Правильнее сказать, окаменел, уставившись в глаза любимой. И не потому, что он испугался стать отцом, нет! Не приведи судьба к такому! Он к этому стремился всей душой! А потому что постоянно сканировал тело своей супруги по поводу её праздности. Или непраздности. И с немалой досадой отмечал, что пока ничего такого не отмечено. Правда, в последние дни не до того, вообще обняться было некогда. Но накануне дня рождения Анастасии — смотрел. Ничего! Дней десять тому назад — опять ничего. Поневоле мысли появятся, полные смятения:
«Неужели моя конфетка научилась усилием мысли создавать условия для запланированной беременности? Некоторые уникумы цивилизации грессоар такое умеют. Наверное, и некоторые пьетри могли. Но тогда… как-то всё равно слишком смело и самонадеянно!.. Знать об этом через час или два?..»
Так и спросил, с вылупленными от удивления глазами:
— Так быстро?!.. Сразу?!.. Может тебе и пол ребёночка известен?
Бельских все сомнения Сани поняла моментально. Тем более что сама была причиной его тотального незнания. Поэтому вначале, от всей души посмеялась над мужской наивностью. Потом попыталась сделать вид, что обиделась из-за такого невнимания и из-за неуместного недоверия. И только доведя Шульгу до полной растерянности, наконец-то призналась:
— Уже завершается второй месяц моей беременности. Просто я научилась грамотно скрывать её, окружив специальным защитным полем. Вот ты и не замечал ничего своим астральным, и каким там ещё, зрением.
— Ну ты… Так это… А-а… Почему?! — начал он закипать от возмущения.
— Так сам подумай. Насколько плотно и рьяно ты меня опекаешь? В институт ходить запретил? От себя ни на шаг не отпускаешь? Только и прогулялись, что в катакомбы… И узнай ты о беременности, как поступил бы?.. Да наверняка приковал бы меня цепью к кровати и не разрешил бы даже готовкой заняться! А так я сумела принести максимальную пользу при проведении операции «Блеф»!.. Ну?.. Правда, я молодец?
Не дождавшись моментальной реакции, поторопила:
— Давай, целуй меня, целуй! И хвали, хвали, хвали!..
Шульга так и сделал. Вскочил с кровати, удерживая жену на руках, и начал её кружить по спальне, целуя и приговаривая:
— Та даже представить себе не можешь, как я рад!.. И как счастлив!.. И какая ты у меня прелесть!.. Ага! И молодец!.. Но… любимая моя! Нельзя же так ветрено относиться к самому святому. Нельзя! Нельзя потворствовать своим сиюминутным капризам, делая, что тебе заблагорассудится. Ведь с первого дня беременности, ты уже себе не принадлежишь, а только ребёнку!.. Ну… ещё и мне. А потому перенапрягаться даже духовно или ментально не имеешь права!
Она, разлёгшись с удобством у него на руках, болтала ножками, да только фыркала смехом и ёрничала:
— Ой, какой папочка у нас строгий!.. Наверное, директором роддома когда-то работал?.. Или повитухой подвизался?.. А может женщиной когда-то был? И сам рожал неоднократно?.. Тогда откуда он знает, чего беременным можно, а что нельзя?
Чем доводила мужчину до ещё большей растерянности. Он уже и слов не находил для ругани и не знал как усовестить свою дражайшую половину. Потому и не нашёл ничего лучше, чем возопить о помощи к другой иномирской сущности, которая сразу отозвалась в астрале, и тут же вернулась к своей ауре. Но вместо того чтобы поддержать обоснованные и веские укоры Александра, мадам Эффер сама на него набросилась: