Когда я впервые появляюсь перед ней, она не пугается так же сильно, как другие.
«Ты в самом деле здесь, или я в самом деле сошла с ума?» — спрашивает она меня.
«Я здесь, Марина».
Она улыбается этой нежной, терпеливой улыбкой. Я рад это видеть.
«Слава Богу», — говорит она. «Ты появился в хорошее время».
Я не спрашиваю ее, куда мы идем. Она целенаправленно управляет лодкой, как будто она совершала эту поездку раньше. Я откидываюсь назад, и пусть брызги щекочут мои щеки, чувствую, солнце бьется мне в шею и плечи.
В конце концов, Марина вручает мне мобильный телефон. Наши пальцы соединяются, и я замечаю, что она ледяная.
«Я видела это в Интернете, и я… я не могу это отпустить», — говорит она.
Она играет видео, которое она загрузила с YouTube. Конечно, я узнал сцену. Это гора в Западной Вирджинии, или что осталось от нее. В действительности, это кратер, заполненный обгоревшим щебнем, конечный результат нашей бомбардировки этого адского места. Видео было снято через неделю после нашей последней битвы, когда различные правительственные агентства начали собирать останки.
Когда команда убирает некоторые камни, что-то сбивает их назад. Что-то поднимается из обломков, как ракета, и исчезает в небе. Камера пытается следовать за ней, но недостаточно быстро.
«У нас никогда не было этого четвертого шрама, Джон», — говорит Марина, ее голос немного дрожит.
«Возможно, заклятие было сломано», — говорю я.
«Я думала об этом некоторое время. Пыталась убедить себя…» Она качает головой. «Я знаю места, которые ему нравятся. Я помню…когда он рассказывал нам о себе. Теплые и тропические. Уединенные».
“И?»
«Я нашла его на прошлой неделе», — говорит Марина.
Марина глушит мотор лодки, когда мы приближаемся к маленькому острову. Вероятно, нам понадобится меньше часа, чтобы пройти весь периметр. Просто белый песок и маленькая роща пальм. Мы дрейфуем ближе, волны подталкивают нас.
Парень, стоящий на пляже с деревянной удочкой в руках, выглядит пугающе худым. Откуда мы находимся, я вижу контуры его ребер и позвоночника. На руках и животе есть свободные лоскуты кожи, откуда вес слишком быстро ушел. Более смущающими являются темные пятна кожи, как опухоли, такие как ожесточенный обсидиан, который делает его кожу лоскутным шитьем. Может быть, это результат утопления в озере ила Сетракуса Ра. Еще одно постоянное обезображивание, которое следует искать с отсутствующим глазом.
Это определенно Пятый стоит там. Нет никакого шанса, что он нас не увидел. Нет никаких других лодок, насколько видно глазу. Вероятно, он слышал, как мы приближаемся.
«Когда я увидела, что он умирает, Джон, все, что я могла подумать, что это было ужасно. Что быть убитым таким образом…» — нерешительно начинает Марина, глядя через отмель на Пятого. «Но я также почувствовала — я не горжусь тем, что признаю это, — я также чувствовала, что там есть справедливость. Что он наконец получил то, что заслуживал».
Марина обнимает себя. Даже на солнце на ее коже образуются мурашки.
«Я молилась, Джон. Я… я пыталась справиться с этим, как это делали многие другие. Но смерть меня преследует. Не только Восьмой, но Сара и Марк, Аделина и Крейтон, все те люди, которых мы видели в горе, миллионы убитых при бомбардировке. И я думаю — как может кто-то просто двигаться дальше? Как? Когда в мире есть такие же люди, как он? Когда нет правосудия?»
Я гулко глотаю. «Я не знаю, Марина».
«Я приезжаю сюда уже в течении недели. Сижу здесь. Наблюдаю за ним. Он знает, что мы здесь, очевидно, даже если он ничего не говорит. Это похоже на то, что он меня боится. Или он просит меня. Он хочет, чтобы я вывела его из его страданий».
При взгляде через воду, Пятый пытается выглядеть грубо. Оставшись наедине с собой, я не знаю, как долго он продержится здесь.
«Ты сказал мне, Джон, что все зависит от меня, все, что с ним происходит. После, ты сказал. Но я не хочу этой ответственности. Я не хочу продолжать нести все это — его, войну, все это. Это слишком много, чтобы нести в одиночку».
Я обнял Марину. Она холодная на ощупь, поэтому я включаю свой люмен, чтобы противодействовать ее ознобу. Она плачет, слышатся одни тяжелые рыдания, а затем хлопает ладонью ее рту. Она останавливает себя, зная, что Пятый, вероятно, услышит.
«Пойдем отсюда», — говорю я, отдавая последнюю из моих подвесок. «Позволь мне взять тебя куда-нибудь, где мы сможем выяснить, что будет дальше. Вместе."
Марина колеблется, глядя на Пятого. «Что насчет него?»