Собственность необходима для полного и свободного развития личности, и, следовательно, человеческие животные должны, так или иначе, любой ценой получать свою полную и честную долю — или погибнуть в попытке её получения; потому что тот, кто не может обладать собственностью, пусть будет лучше погребён — с глаз долой. Наши города буквально изрешечены пещерами с сокровищами, переполнены золотом, документами, подтверждающими право собственности, серебром и инструментами доверия, наши долины и наши горы пенятся от бесчисленных богатств, но бедные несчастные «слуги Христа» лениво проползают мимо. Они называют себя людьми! Я называю их — кастратами.
Если раболепные принципы Толстого происходят из Нагорной Проповеди,[73] то кто тогда будет отрицать, что Нагорная Проповедь ведёт к упадку и рабству? Если они происходят из золотого правила, и если золотое правило есть слово Господа, то можно ли сомневаться, что слово Господа есть слово лжеца? Слишком много этой омертвелой «доброты» в нации, слишком много. Настало время, когда люди, которые могут думать, начинают освобождать себя и констатировать тот факт, что морали, законы и заповеди были созданы лжецами, ворами и разбойниками.
Тем не менее всем добропорядочным гражданам настоящим было упреждено и официально рекомендовано не разбивать Десяти заповедей — не сжигать золотого правила — не разрушать морального закона — потому что это было бы чудовищно безнравственно! чудовищно! С другой стороны, они должны безоговорочно подчиняться закону (независимо от его происхождения) и быть убеждёнными (перво-наперво) в том, что перед исполнительными служащими закона следует вести себя скромно и почтительно, даже если их лишают собственности и свободы навсегда. Покорность, видите ли, от Бога, «который возлюбил сей мир», но непокорность ужасна и исходит от дьявола, а дьявол — страшный плут, у которого нет ни малейшего уважения ни к чему и ни к кому, даже к американской Конституции. Так проклянем тогда дьявола и подчинимся — закону.
Свобода на самом деле определяется как состояние полного телесного и духовного главенства над собой (что включает обладание собственностью, в том числе и оружием для защиты) и бескомпромиссной независимости от всех официальных принуждений и ограничений. Свобода же в нынешнем общепринятом смысле есть убогая ложь.
Быть независимым синонимично обладанию собственностью. Быть неимущим и безоружным означает быть в состоянии фактической зависимости и рабства. Безоружные граждане — всегда порабощённые граждане, всегда. Свобода без собственности — миф, детская сказка, в которую верят только несмышлёные дети; «дураки в лесу»[74] — они дураки и в городе тоже. «Свобода, регулируемая законом», на практике является тиранией темнейшего и нечестивейшего описания, потому что она безлична. Существует множество достойных, осмысленных и практических методов, посредством которых тираны могут быть смещены; но тирания, «регулируемая законом», может быть убрана только одним методом — мечом в руках людей, которые не боятся использовать его и не боятся того, что он может быть использован против них. Короче говоря — мечом в руках сильнейшего.
На протяжении всей человеческой истории нет ни одной записи, ни одного аутентичного свидетельства, когда бы покорённые люди возвращали себе собственность и свободу без предварительного растерзания своих тиранов (или же их вооружённых рабов), с последующей конфискацией в личное пользование земли и собственности, которая прежде была в обладании их поражённых врагов и хозяев. Это заявление сделано сознательно, после хладнокровного размышления. Пусть оно будет опровергнуто хотя бы одним заслуживающим доверия примером, и автор готов расплатиться 50 000 унциями[75] чистого золота и достаточным числом «десятицентовиков и долларов», чтобы воздвигнуть в Чикаго бронзовую статую «нашего благословенного спасителя» (с терновым венцом и прочим), которая будет на 100 кубитов выше Масонского храма.[76] Это честное предложение будет оставаться в силе до 1906 года,[77] чтобы философы, редакторы, государственные чиновники, проповедники (и прочие законченные лжецы) имели достаточно времени ослепнуть, роясь по национальным архивам и по вонючим грудам мусора, которые они называют публичными библиотеками. Некоторые или даже все безумные гении из общества взаимовосхищения должны ослепнуть, а также оглохнуть, онеметь и отупеть: и тогда этот старый грешный мир, возможно, закричит от восторга — услышь он об этом.
11