Выбрать главу

— Я... я не знаю, — честно ответил Гарри. — Я не хочу совать нос в чужие дела...

— Я знаю это, — ободряюще сказал Ремус. — Поверь мне, я понимаю, что у всего есть свои плюсы и минусы. К примеру, все мои чувства более остры, но мне приходится проводить полнолуния в форме опасного волка. Конечно, немногие стали бы искать плюсы, которые даёт принадлежность к оборотням. Люди видят в них лишь чудовищ. Они боятся меня, как будут боятся и тебя, Гарри. Я просто хочу подготовить тебя к тому, что это может случиться, и дать понять, что я всегда выслушаю тебя, когда тебе нужно будет с кем-то поговорить.

Ему нужно было о многом подумать, но Гарри не мог игнорировать то, что Ремусу пришлось столько рассказать, чтобы доказать ему, что он не один. Были и другие люди, которые, может, и не знали, что испытывал Гарри, но всё равно понимали, каково это — отличаться от других.

— Спасибо, Лунатик, — искренне сказал Гарри. — Наверно, мне просто трудно принять то, что мой дядя всё же был прав. Я ненормальный. — Ремус явно хотел возразить, но Гарри не дал ему, подняв руку. — Но это правда, разве нет? Это же ненормально — чувствовать эмоции других людей. Да и магические выбросы, которые случались у меня последние три года, тоже нельзя считать нормальными. Я никогда не был нормальным, и, думаю, я наконец принял это.

— Думаю, ты всегда принимал это, Гарри, — мягко сказал Ремус. — Ты всегда хотел быть нормальным и игнорировал свой талант. Но есть разница. Похоже, что ты наконец отбросил надежду на то, чтобы быть обычным, и принял, что ты на самом деле исключителен.

Гарри неверяще посмотрел на Ремуса. Он не мог поверить в то, что тот только что сказал это.

— Так, тебе больше нельзя впадать в кому, ясно? — сказал Гарри. — А то ты начинаешь говорить, как Дамблдор. А мне более чем хватает и его пространных речей.

Ремус принял обиженный вид.

— Гарри, ты ранил меня в самое сердце,— сказал он самым искренним тоном. — Я ведь потратил не один час, придумывая это.

— Правда? — недоверчиво спросил Гарри.

Ремус ухмыльнулся, затем притянул Гарри к себе и взлохматил его волосы.

— Да нет, конечно, — признался он и обхватил Гарри рукой за плечи. — Хотя я и верю в каждое слово. Ты хороший человек, Гарри. Не знаю, сколько человек могли бы пережить то, что пережил ты, и всё ещё считать, что в них нет ничего особенного. Ты важен для меня, Бродяги, Тонкс, для твоих друзей, Уизли и членов Ордена, которые, как я слышал, доставили массу проблем Сириусу из-за его запрета на визиты. Частично именно поэтому мы сегодня и «празднуем». Сириус думает, что если несколько человек увидят, что ты всё ещё жив, остальные тоже оставят нас в покое до конца лета.

Гарри содрогнулся при мысли о комнате, забитой людьми, требующими ответов или, того хуже, жалеющими его из-за того, что он побывал в плену у Волдеморта. Что ему им сказать? Он не был готов рассказывать правду! Он не был готов открыться им! Он вообще не был уверен в том, что расскажет им хоть о чём-то, в том числе и о своей эмпатии, и о целительстве. Да как это вообще возможно, если Сириус пока не хочет говорить даже Дамблдору?

Ремус, похоже, понял, о чём думает Гарри.

— Всех заранее предупредили, чтобы они не беспокоили тебя, Гарри, — мягко сказал он. — Кроме того, мы с Бродягой будем рядом.

— Мы никогда не оставим тебя одного, — сказал Сириус со стороны двери, чем напугал Гарри и Ремуса. Ухмыльнувшись, он вошёл в комнату и повалился в изножье кровати. — Дамблдор зайдёт сегодня днём, чтобы занести Омут памяти, но у него есть одна просьба. — Сириус повернулся на бок и посмотрел прямо на Гарри. — Он спросил, не можешь ли ты положить туда воспоминания и о твоей дуэли с Волдемортом. Министерство требовало от него информации о том, что случилось той ночью, и он считает, что лучше показать им это, чем дать им забрасывать тебя всякими сложными вопросами.

Гарри скривился при мысли о том, что его окружат министерские работники и репортёры.

— Так... эм... у меня неприятности из-за того, что случилось в министерстве? — взволновано спросил он.

Сириус сел, внезапно приобретя неуверенный вид.

— Ну, не то чтобы у тебя неприятности, — осторожно ответил он, — но пресса пронюхала про то, что ты сражался с Пожирателями и Волдемортом... и что в деле замешано пророчество. Никто не знает, о чём именно говорилось в пророчестве, ведь запись была уничтожена, но они знают, что оно о тебе и Волдеморте. «Пророк» просто помешался на этом. Они называют тебя «Избранным».

Гарри в полнейшем ужасе уставился на Сириуса. Этого не может быть. Его лишили всякой надежды на нормальное существование. Он также не упустил сарказма в голосе Сириуса, когда он сказал «Избранный», и понял, что крёстный тоже не рад подобному развитию событий. Теперь у меня уже два прозвища. Как они могли сделать это? Как они могли возложить на него ещё большую ношу, назвав тем, кем он не являлся? Почему они не могли просто оставить его в покое?

— Гарри, успокойся, — утешающе сказал Ремус, заботливо погладив Гарри по спине. — Этому суждено было случиться. Нам уже никак не изменить это, но в наших силах не дать этому повлиять на то, что мы делаем, и на те решения, которые мы принимаем. — Гарри медленно кивнул, пытаясь привести свои чувства в порядок. Ремус перенёс своё внимание на Сириуса. — Значит, министерство хочет, чтобы Гарри стал их знаменем, — заключил он. — Есть ещё что-то, о чём нам стоит знать?

Сириус пожал плечами.

— Только о новом министре, Руфусе Скримджере, — сказал он, раздражённо закатив глаза. — До этого он был главой Аврората. Он определённо делает всё, что может, но слишком уж зациклился на просьбах к Дамблдору о встрече с Гарри. По какой-то причине Скримджер не верит, что я не позволяю директору видеться с моим крестником.

— Даже не представляю почему, — ухмыльнувшись, сказал Ремус. — Я слышал о Скримджере. Он явно лучше подходит на пост министра, нежели Фадж, но я всё равно удивлён, что на этот пост не была избрана Амелия Боунс.

Сириус пожал плечами.

— Полагаю, что «быть министром» в то время, как Волдеморт и Пожиратели Смерти заполонили министерство, это не такая уж увлекательная перспектива, — сказал он. — На самом деле она, кажется, даже не расстроилась из-за того, что избрали Скримджера. Впрочем, я не могу винить её в этом. Я бы тоже не захотел становиться министром в такие времена. Что бы ты ни делал, всё равно найдётся кто-то, кто будет недоволен.

— Сириус, в работе министра всегда так, война или нет, — возразил Ремус, оглянувшись на Гарри, который, кажется, всё ещё пребывал в состоянии шока. — Кажется, кое-кого новости совсем не обрадовали. Думаю, давление всё-таки доконало его. Возможно, нам стоит отменить сегодняшний праздничный ужин.

Сириус передвинулся так, чтобы сесть слева от Гарри и обнял парня за плечи.

— Прости, Сохатик, — искренне сказал. — Я не хотел расстраивать тебя, но мне показалось, что тебе лучше знать об этом на случай, если кто-то поднимет эту тему сегодня вечером. Помни, что мы всегда тебе говорили. Сосредоточься на том, что ты можешь контролировать. Люди будут верить в то, во что им хочется верить. Это их право. Важно лишь то, во что веришь ты сам.

Гарри медленно кивнул. Он знал, что Сириус и Ремус правы. Этому суждено было случиться, но это не означало, что его устраивал тот факт, что окружающие переложили ответственность за победу на его плечи, в то время как были люди более тренированные и обладающие огромными знаниями, которые могли бы помочь им в этой войне гораздо лучше него. Думаю, моя способность выживать в безвыходных ситуациях тоже не особо помогает.

Появился Добби с ранним обедом, который они съели в молчании. Гарри был благодарен за то, что Сириус и Ремус не принуждали его к разговору. Ему нужно было о многом подумать. Ему было гораздо проще сохранять спокойствие два года назад, когда волшебный мир считал его беспомощным ребёнком, или даже в прошлом году, когда все считали его психом. Он уже привык, что люди говорили о нём не слишком приятные вещи. А теперь его будут хвалить и им будут восхищаться. Гарри знал, что был другим, но это не означало, что он хотел бы, чтобы все думали, что он особенный.