Как я уже говорил, сила и чувство значимости взаимозависимы. Первое является объективной, а второе — субъективной формой одного и того же переживания. В то время как сила обычно экстравертирована, чувство значимости может вообще не направляться вовне, проявляясь (и достигаясь) в медитации или иных интравертированных, субъективных переживаниях. Однако оно переживается индивидом в виде ощущения силы, так как помогает ему интегрироваться и эффективно взаимодействовать с другими людьми.
Власть всегда носит межличностный характер; ее внутриличностный аспект мы называем "силой". Так, Ханна Арсндт считает, что Бертран Ювенал был прав в своем утверждении, что власть является общественным явлением и представляет собой "согласованную" деятельность людей в группах. Именно поэтому так важна межличностная концепция Гарри Стэка Салли-вана, основоположника культурной школы психоанализа, который считал, что чувство власти, как способности влиять на других в межличностных отношениях, необходимо для поддержания самооценки и достижения зрелости. При утере чувства значимости человек переключает внимание на иные, зачастую извращенные или невротические формы власти, в стремлении найти замену значимости.
Одной из проблем сегодняшней Америки является широкое распространение чувства утраты личной значимости, утраты, внутренне переживаемой как бессилие. Многие люди чувствуют, что не имеют и не могут иметь власть, что им отказывают даже в самоутверждении, что им ничего не добиться и что практически единственным выходом является взрыв жестокости. Это еще трагичнее, чем окружающее нас насилие. Приведу пример из сна, преследующего радикально настроенного студента Колумбийского университета. Карлу снится, что он"…приходит домой и звонит в дверь. Ему открывает мать и говорит, что не знает его, и что ему здесь делать нечего. Тогда он направляется к двоюродному брату, где его встречают такими же словами. Наконец, он пешком пересекает страну, чтобы добраться до дома отца, живущего в Калифорнии, и отец тоже не узнает и прогоняет его. Сон заканчивается тем, что Карл исчезает в Тихом океане"".
Судя по тому, насколько 'i.vro такие сны — "мои родители меня не узнали и захлопнули перед моим носом дверь", "у меня нигде нет дома" — встречаются в процессе терапии, в них содержится важный ключ к пониманию нашего времени. Студент, которому снился этот сон, примкнул к революционному движению не случайно. Посредством насилия и близких к нему действий человек может обрести чувство того, что с ним считаются, чувство своего веса и власти (здесь неважно, является ли такое чувство суррогатом или нет). А это, в свою очередь, придает индивиду чувство собственной значимости.
Человек неспособен долго существовать без хотя бы какого-то чувства собственной значимости[16]. Обретает ли он его, стреляя в первого встречного на улице, занимаясь конструктивным трудом, бунтуя, бредя в психиатрической клинике или предаваясь наполеоновским фантазиям, он должен чувствовать, что что-то значит и быть способным реализовать эту ощущаемую значимость в жизни. Именно отсутствие такого чувства значимости и борьба за то, чтобы его обрести, стоит за множеством проявлений насилия.
Фильм "Сладкая жизнь" начинается со сцены, которая играет роль как бы прелюдии ко всему фильму. Мужчина, принадлежащий к обеспеченным слоям общества, попадает в своей машине в транспортную пробку при въезде в туннель. Он неистово пытается открыть окна в машине, но не может сдвинуть их с места, и все больше и больше впадает в панику. Сбоку на встречной полосе стоит автобус, тоже зажатый в пробке, так близко, что его пассажиры могли бы прикоснуться к стеклам автомобиля. Однако все в автобусе погружены в свои грезы, и хотя неистовство мужчины все усиливается, они похоже вовсе не замечают его существования. В результате возникает жуткое чувство, что мы живем в безумном мире — что во многих отношениях соответствует действительности.
16
Hendlin H. A Psychoanalyst looks at Student Revolutionaries / New York Times Magazine, Feb. 14, 1971. P. 24.